Сергей Булгаков - О Владимире Соловьеве

‹1 нрзбр.› духовный и национальный ревизионизм. Разница между Россией и эмиграцией. Там Гефсим‹анская› ночь, здесь – ксенофобия, хвастливость, барабанное «гром победы раздавайся», именно то, с чем боролся С‹оловье›в, к‹ото›рый был не услышан по-настоящему тогда и теперь. По-прежнему стоит вопрос о деле Петровом, вопрос пушкинский. Единая Европа, единая судьба христианского ч‹еловече›ства или же единство давно разрушено, но тогда и безнадежно и окончательно связанная с Европой Россия также не м‹ожет› б‹ыть› истинным Востоком без истинного Запада. Вызов и презрение К. Леонтьева, но к Востоку не меньший, чем к Западу. Можно ли согласиться быть без России во имя всел‹енского› православия? Таков с‹оловье›вский вопрос.

5) С‹оловье›в как поэт. Важность и значение его худож‹ественной› критики. Несовершенство его формы, но особая ми-стич‹еская› музыка его поэзии. Важность соединения поэтич‹еского› и филос‹офского› дела. Его поэзия есть больше чем «веселое ремесло» и в этом все дело. Ему не дано было просто петь как птица, но лишь повествовать о событиях. Платон. «Пророк?» как бич и кантианства, и нашего русского быта, вследствие чего получилось такое падение вкуса и вдохновения. Мотивы поэзии С‹оловьев›ва: его мистич‹еская› эротика и гностика, мать-земля, мистическая дружба, ясновидение души. Лазурь. Белые колокольчики [7]. С‹оловье›в был не чрезмерно, но недостаточно поэтом в своем философствовании и богословствовании: его католичество и публицистика нередко схоластичны и сухи.

6) С‹оловье›в как апокалиптик. «Три разговора» и «Повесть об Антихристе», – юродство среди кажущейся прочности мира. Буревестник. Этой стихии совсем не было в славянофильстве, этой апологии быта. Обращенность к будущему. С‹оловье›в не был «пророк», как и Д‹остоевск›ий, б‹ыть› м‹ожет›, он и сам иногда соблазнялся о себе, но в нем жил дух пророчествования, о к‹ото›ром сказано: «Пророчества не уничижайте». Пророки от Бога, взыскание пророчества от людей: религ‹иозная› динамика, устремленность к будущему. Люди особого духовного помазания: сюда относятся: А. А. Иванов [8], в изв‹естном› смысле даже Гоголь, арх. Феодор Бухарев [9], Д‹остоевск›ий, Сол‹овьев›, наше поколение, ему чуждо и враждебно славянофильство и иже ныне с ним, в своем быте и фактопоклонстве, в духовной реакции и реставрации. Здесь проходит мистическая грань, разделяющая людей и поколения, причем, по-видимому, сейчас лишь через голову современников, молод‹ого› поколения, будущему, еще не пришедшему, приходится нам подавать голос свой. Но в С‹оловье›ве, во всех его аберрациях, связанных с его дерзаниями, был этот дух помазания, в нем и через него пробивалось будущее. И дорого, и нужно нам не его учение, но он сам, его религ‹иозная› проблематика, его сложность, его судьба. И [потому] он прожил дни свои одиноким и бездомным странником, который внял внутренним слухом сказанным словам: «Не имеем здесь пребывающего града, ибо грядущего взыскуем» [10].

Professio fidei Tridentum:

In catholicam et apostolicam Romanum Ecclesiam omnium ecclesiarum matrem et magistram agnosco; Romanoque Pontifici, beati Petri Apostolorum principis successori ac Jesu Christi vicario, veram oboedientiam spondeo ac juro (Enchir‹idion›, 999) [11].

В 1890 г. в письме в редакцию «Нового времени» заявление: «Я никогда не менял вероисповедания» (Письма. Т. III. С. 178).

В 1886 г. в письме к архим. Антонию Вадков‹скому›: «Могу Вас обнадежить, что в латинство никогда не перейду» (187). «На попытки обращения, направленные против меня лично, я отвечал прежде всего тем, что (в необычайное для сего время) исповедался и причастился в православной сербской церкви в Загребе, у настоятеля ее о. иером‹онаха› Амвросия. Вообще я вернулся в Россию, – если можно так сказать, – более православным, нежели как из нее уехал» (189) [12].

Власть папства «держится доверчивой преданностью масс, ничего не слыхавших о мнимых формальных правах папства» (IV, 79) [13].

Папизм состоит в «ревнивом, суетливом отношении к своей власти, в стремлении поставить эту власть на почву внешнего формального права, обосновать ее юридически, укрепить ее ловкой политикой, защищать силой оружия» (ibid.).

Разобрать христианский восток по частям, как об этом мечтают фанатики латинства, невозможно… Правосл‹авный› восток никогда не м‹ожет› б‹ыть› обращен в латинство, ибо в так‹ом› случае Церковь Вселенская превратилась бы в Ц‹ерковь› латинскую (IV, 93) (в 1883 г.).

«Едина святая соборная и апостольская Церковь (веря во Христа, ‹главу?› иерархии) [14]существенно пребывает и на востоке и на западе и вечно пребудет, несмотря на временную вражду и разделение христ‹ианского› мира» (98).

Соловьев от соединения Вост‹очной› и Зап‹адной› Церквей ждал и воссоединения с протестантством, после того как у катол‹ического› начала авторитета отнимется внешний и принудит‹ельный› его характер (101).

…я признаю высшим судьей в делах религий – pour juge supricme en matiХre de religion признававшегося отцами, т. е. ап‹остола› Петра, живущего в своих предшественниках (далее установительные тексты)… Слово ваше, о народы слова, это теократия свободная и вселенская, истинная солидарность всех народов и всех классов, христианство осуществляемое в нашей жизни, христианизованная политика (LXVII) [15].

Ars philosophandi (лат.) – искусство философствования.

…mutatis mutandis (лат.) – с оговорками.

La Russie et l'Eglise univ‹erselle› – «Россия и Вселенская Церковь».

…переходит в католичество в 1893 г…. – Соловьев осуществляет тайное присоединение к католической Церкви не в 1893 г., а 19 февраля 1896 г. в Москве в часовне в переулках Остоженки у католического священника Николая Толстого (Примеч. А. П. Козырева).

«Дева радужных ворот» – Гностический термин, упоминаемый в стихотворении Соловьева «Нильская дельта» (1898) (Примеч. А. П. Козырева).

…«женственность» Софии и женскость… – В неопубликованной статье «Мужское и женское» С. Н. Булгаков пишет: «Вечная Женственность есть Вечная Слава Божества, Шехина, вечное приятие и откровение Божественной жизни всех трех Божественных ипостасей, во Св. Троице славимого Бога. Но женственное существо не есть женское существо, которое вносило бы собою пол в область божественную. И Вл. Соловьев в своих поэтических видениях пошел дальше, чем следует в сексуализации Вечной Женственности, превратив ее все-таки в женскую греховную головку, и тем подав повод для настойчивых домогании А. Н. Шмидт на эту же самую роль. Разумеется, здесь приходится считаться с неточностью и недостаточностью человеческого языка для выражения области божественной жизни, рокового вхождения плотской чувственности в духовную область, но [несомненная личная] какою-то фамильярностью отмечено отношение к этой теме у Вл. Соловьева и это не соответствует его собственному богословствованию, и подало повод не только Шмидт, но и Блоку (да и не ему одному) тащить „Прекрасную Даму“, „Незнакомку“ и под‹обных› на площадь, как Возлюбленную „Песни песней“, которая на стогнах города подвергалась нападению при поисках своего Возлюбленного» (Цит. по: Козырев А. П. Прот. Сергий Булгаков. О Вл. Соловьеве (1924) // Исследования по истории русской мысли: Ежегодник за 1999 год. М., 1999. С. 202–203).

Читать дальше