Валерий Шамбаров - «Пятая колонна» Российской империи. От масонов до революционеров

Зачем предпринимались все усилия и расходы, истинные организаторы революции хорошо знали. Тот же Томпсон, покинув Россию, остановился в Лондоне, вместе с помощником Хауса Ламотом провел переговоры с британским премьером Ллойд Джорджем и 10 декабря 1917 г. представил ему меморандум, где указывалось: «…Россия вскоре стала бы величайшим военным трофеем, который когда-либо знал мир». Да, «трофей» был грандиозный. Наша страна выбыла из числа победителей в войне, раскололась на национальные республики и враждующие лагеря. Причем советское правительство оказалось насквозь заражено агентами «сил неведомых» и действовало фактически под их контролем.

Троцкий на переговорах в Бресте не только провозгласил известную формулу «ни войны, ни мира». Он своим приказом распустил остатки армии. А на конфиденциальной встрече с министром иностранных дел Австро-Венгрии Черниным откровенно подсказал, что не может «отказаться от своих принципов», но «германцы могут коротко и ясно заявить, каковы те границы, которых они требуют», и «если речь пойдет о грубых аннексиях», то «Россия слишком слаба, чтобы сопротивляться». Разумеется, противник воспользовался советом, двинул войска захватывать то, что ему хотелось.

А Троцкий под предлогом германской угрозы 1 марта отдает приказ Мурманскому совету: «Вы обязаны принять всякое содействие союзных миссий». Этот приказ открыл дорогу для британо-американской интервенции Русского Севера. Вполне официально, без сопротивления, с согласия советского правительства (против был только Сталин). Хаус писал в дневнике: «Троцкий просил о сотрудничестве в Мурманске и по другим вопросам». С 14 марта Лев Давидович неожиданно для многих назначается наркомом по военным и морским делам. Причем главными его советниками при формировании новой, Красной армии становятся… британские разведчики Локкарт, Хилл, Кроми, американец Робинс, французы Лавернь и Садуль.

Костяк армии, кстати, образовали отнюдь не русские, а нахлынувшие из-за рубежа «интернационалисты», латыши, китайцы. И хотя представители Антанты декларировали, будто содействуют обороне России против Германии, в войска было влито 250 тыс. немецких и австрийских пленных, они составили 19 % численности красных вооруженных сил! Впоследствии генконсул США Харрис уличил Робинса, что тот, помогая формировать и вооружать части из неприятельских подданных, прекрасно знал о подобном положении дел. Но против кого же предназначалась такая армия? Ясное дело, Антанта помогала создавать ее не против себя. И против немцев она не годилась. Остается — против русского народа…

К углублению российской трагедии прилагал усилия не только Лев Давидович. Эмиссарами зарубежной «закулисы» в советской верхушке были также Каменев, Зиновьев, Бухарин, Раковский, Свердлов, Коллонтай, Радек, Крупская. Важнейшую роль играл серенький и непримерный Ларин (Лурье). Он вошел в президиум ВСНХ, каким-то образом заслужил репутацию «экономического гения», приобрел очень большое влияние на Ленина. Даже такой ярый русофоб, как американский историк Р. Пайпс, отмечал, что «другу Ленина, парализованному инвалиду Ларину-Лурье принадлежит рекорд: за 30 месяцев он разрушил экономику сверхдержавы». Именно он разрабатывал и внедрял через Владимира Ильича схемы «военного коммунизма»: запрет торговли и замена ее «продуктообменом», продразверстка, всеобщая трудовая повинность с бесплатной работой за хлебную карточку, принудительная «коммунизация» крестьян…

Все это привело к голоду, разрухе. И к масштабному разжиганию гражданской войны. А западные державы отлично пользовались. Вынашивали планы расширения интервенции, дальнейшего расчленения страны. Что ж, их ставленники в руководстве большевиков помогали и в этих вопросах. Например, еще 5 марта 1918 г. Троцкий в беседе с Робинсом выражал готовность отдать под контроль американцев главную железнодорожную артерию России, Транссибирскую магистраль.

А 27 апреля по просьбе союзников Лев Давидович вдруг приказал приостановить отправку на восток Чехословацкого корпуса — его предполагалось через Владивосток вывезти во Францию. Но теперь чешские эшелоны остановились в разных городах и на разных станциях от Волги до Байкала. 11 мая в Лондоне в резиденции Ллойд Джорджа состоялось секретное заседание, где было решено «рекомендовать правительствам стран Антанты не вывозить чехов из России», а использовать «в качестве интервенционистских войск». И Троцкий немедленно подыграл! 25 мая по ничтожному поводу драки между чехами и венграми в Челябинске он издал приказ разоружить корпус: «Каждый чехословак, найденный вооруженным… должен быть расстрелян на месте. Каждый эшелон, в котором найден хотя бы один вооруженный солдат, должен быть выгружен из вагонов и заключен в концлагерь».

Приказ сыграл явно провокационную роль. Корпус взбунтовался. А «на выручку» чехам хлынули контингенты Антанты. Сибирь фактически отделилась от России. Это нашествие сопровождалось колоссальным разграблением. С Севера, из Закавказья, Одессы, Сибири интервенты вывезли огромные ценности, значительно превышавшие их затраты на «антисоветскую» борьбу. Впрочем, свергать советскую власть они вовсе не намеревались. Об этом недвусмысленно заявлял Ллойд Джордж: «Целесообразность содействия адмиралу Колчаку и генералу Деникину является тем более вопросом спорным, что они борются за единую Россию. Не мне указывать, соответствует ли этот лозунг политике Великобритании».

Впоследствии английский премьер-министр признавал: «Мы не собирались свергнуть большевистское правительство в Москве». О том же говорил и Вильсон: «Всякая попытка интервенции в России без согласия советского правительства превратится в движение для свержения советского правительства ради реставрации царизма. Никто из нас не имел ни малейшего желания реставрировать в России царизм». Чехи на Сибири и на Урале, англичане на Севере, в Закавказье, Средней Азии, французы на Юге России, японцы на Дальнем Востоке лишь прибирали к рукам, что «плохо лежит».

Но планы прямой интервенции потерпели крах. Во-первых, в лагере Антанты не было единства, все видели друг в друге конкурентов, американцы боялись чрезмерных аппетитов и усиления англичан и японцев. Во-вторых, поднялось народное сопротивление. А руководство большевиков состояло не только из чужеземных агентов. В нем сформировалось патриотическое крыло — Сталин, Фрунзе, Дзержинский, Орджоникидзе, Ворошилов и др. В-третьих, карты западных держав смешало Белое движение. Несмотря на свою слабость, разобщенность, противоречивость, оно заняло строго патриотическую позицию, кабальные сделки с иностранцами отвергало и провозгласило борьбу за «единую и неделимую».