Юрий Мухин - Красная армия. Парад побед и поражений

Поэтому мы быстро организовываем шоу с допросом «сына Сталина» и показом его группе армий, отправляем «сына Сталина» в Берлин. А сами всем отделам 1-Ц корпусов и дивизий на этом участке фронта даем команду найти Якова, захватить его в плен или доставить в штаб его тело, а также среди трофеев собрать все документы, касающиеся Якова.

Во всех немецких дивизиях офицеры 1-Ц начинают среди пленных искать пленных 14-й дивизии, сосредотачивать их в одном пункте и расспрашивать о Якове. Скоро мы узнаем, что Яков командует батареей 152-мм гаубиц. Это несколько облегчает поиски, поскольку разрыв 40-кг снаряда этой гаубицы трудно не заметить. Офицеры 1-Ц ищут среди пленных военнослужащих 14-й дивизии, но сначала не успевают – до 13 июля дивизия ни одного дня не воевала на одном участке фронта. Наконец, 13 июля дивизия начинает вести наступление на Витебск, у села Вороны определяются разрывы тяжелых снарядов, и видно, что и назавтра русские именно тут продолжат наступление. У офицеров 1-Ц было право ставить задачу на разведку пехотным и танковым частям, и мы такую задачу ставим ведущим здесь бои дивизиям.

У нас (напомню – немецких офицеров 1-Ц штаба группы армий «Центр») и у танковых и пехотных частей немцев появляется в распоряжении ночь для подготовки захвата второго дивизиона 14 ГАП русских. Мы подтягиваем в Вороны звуковую и радиоразведку, чтобы определить местонахождение его огневых позиций, высылаем авиационную разведку, просматриваем местность, чтобы определить возможное расположение наблюдательного пункта русских артиллеристов, сосредотачиваем здесь танки и пехоту.

Есть еще довольно интересный момент. В некоторых описаниях этих боев встречается термин «Витебский котел», то есть окружение советских войск под Витебском, но этот котел какой-то «неправильный». Для того чтобы понять, что произошло, надо осью событий представить дорогу Витебск – Смоленск, идущую на восток с небольшим склонением на юг. Примерно в 75 км от Витебска находится местечко Рудня, между ним и Витебском, в 45 км от Витебска – местечко Лиозно. Немецкий фронт в этом месте, грубо говоря, шел с севера на юг у Витебска, а на флангах уже охватывал эту территорию и с юга, и с севера.

И вот 14 июля немцы с юга наносят охватывающий удар на Рудню и захватывают ее, то есть создается впечатление, что теперь ударом с севера на Рудню они замкнут котел с нашими войсками, длиною примерно в 70 км. И они действительно наносят удар с севера, но не на Рудню и даже не на Лиозно, а с севера на юг между Лиозно и Витебском. Получилось, что с юга немцы окружили 70 км, а с севера – всего около 30, даже Лиозно оставалось в наших руках до 17 июля. Кольцо окружения по своей форме вместо цифры 0 стало похоже на обернутую цифру 6. В результате войска Красной армии, находившиеся севернее дороги Витебск – Смоленск, из этого «Витебского котла» просто выехали, в том числе и все части 14-й дивизии, не попавшие в окружение, были уже за Смоленском к утру 15 июля. В окружение из 14-й попали только мотострелковый полк и второй дивизион 14 ГАП. Но это не все.

При окружении стараются провести кольцо окружение по местности, на которой пока нет противника. Это делается для того, чтобы успеть создать внешнее и внутренние кольца котла, а их по-настоящему может создать только пехота, и нужно время, чтобы пехота успела подойти к этим местам раньше противника, иначе противник просто пройдет между танковыми подразделениями или прорвется между ними. Так вот, в этом «Витебском котле» немцы с севера окружили советские войска очень близко к ним, в результате 14-й мотострелковый полк с 153 дивизией практически сразу же и вырвался из этого котла. Но часть второго дивизиона (6 орудий) у Ворон осталась в котле. Я не буду утверждать, что немцы провели окружение под Витебском исключительно с целью пленить Якова Джугашвили, но тогда какое-нибудь иное объяснение такой странной конфигурации «Витебского котла» надо бы дать, а я его не вижу.

Итак, 15–16 июля мы, немцы, прочесываем местность под Воронами, по дороге отхода 14-й дивизии, за Смоленском – везде, где прошла 14-я дивизия, мы вылавливаем всех артиллеристов и бойцов 14-й танковой, оставшихся в живых. Находим тело Якова Джугашвили или его тяжело раненного, ищем дальше, находим документы канцелярии 6-й батареи и чемодан с личными вещами Якова.

15 июля 1941 года, в 3 часа ночи, при выходе из окружения из колонны 14-го гаубичного артиллерийского полка была оставлена машина со штабными документами. Немцам были отставлены: «штаты, личные дела младшего и рядового состава, книга приказов, дело по переписке с дивизией, дело разведывательных и оперативных сводок, гербовые печати, книга учета начальствующего состава за 1941 год, книга исходящих документов, книга начальствующего состава, ящик с партийными и комсомольскими документами, различное иное имущество». Скорее всего, прорываться приходилось по бездорожью, гусеничные тягачи орудий могли пройти, а колесным машинам пройти было трудно. И уж если оставили немцам машину с таким грузом, то обозную машину с личными вещами командиров – с чемоданом Якова – оставили тем более. Правда, должностные лица полка, отвечавшие за эти документы, составили акт, что машина с документами сгорела, однако в это не верится. Не верится по той причине, что на допросе «сын Сталина» не знал элементарного, к примеру, какой он закончил институт, не говоря уже о том, какова его инженерная специальность. А вот из рапорта офицера 1-Ц, составленного якобы за пару часов до этого допроса, следует, что «сын Сталина» сообщил, что «закончил обучение в качестве инженера, до 1938 года работал инженером на электростанции московского автомобильного завода “ЗИС”, затем поступил в артиллерийское училище, которое он 4-го мая 1941 года досрочно окончил старшим лейтенантом». Следовательно, немцы все же нашли личное дело Якова и из него узнали эти подробности, внеся их в рапорты, изготовленные уже в 1943 году.

Но почему я обращаю внимание на этот его чемодан? Потому что в чемодане могли быть незаконченные письма Якова, его конспекты и иные служебные документы, а это образцы его почерка. И главное, в чемодане могли быть (по обычаям тех времен) личные семейные фото, на которых был сфотографирован и Яков. Уже помянутый Робустов, поясняя, почему он не верил немецким листовкам, говорил о фотографии на этих листовках: «Он идет в шинели армейской. Его шинель армейская была у меня на машине на этой продуктовой. У него шинели с собой не было!» . То есть тылы батареи, ее обоз и вещи Якова были на продуктовой машине.