Юрий Мухин - Красная армия. Парад побед и поражений

Однако маршалам Тимошенко и Ворошилову это звание не было присвоено ни в ходе войны, ни по ее итогам. Получается, что Сталин, утверждая списки представленных к присвоению звания Героя Советского Союза, этих полководцев просто вычеркивал, хотя на протяжении всей войны соглашался с награждением их полководческими орденами. К примеру, Сталин трижды представил Тимошенко к награждению высшим полководческим орденом Суворова 1 степени (у Жукова их всего два, у Сталина один), представил Тимошенко и к награждению уникальным орденом Победы, то есть считал, что Тимошенко эти ордена заслужил. Но героем его не считал! Почему??

Еще момент. Ни один комиссар (потом «член военного совета») не стал Героем Советского Союза. Хотя таких политработников, как Хрущев, Брежнев и особенно Мехлис, невозможно обвинить в трусости. Комиссар Поппель, 800 км по тылам немцев выводивший с боями остатки своего корпуса, писал, что такое указание в отношении комиссаров было получено с начала войны.

Так почему в понимании Сталина довоенные наркомы и вообще все комиссары не герои?

Думаю, что дело вот в чем.

К 22 июня 1941 года Красная армия имела от советского народа все для разгрома немцев – прекрасный человеческий материал (даже Жуков считал главным фактором победы молодого советского солдата), вполне современные оружие и технику, и, главное, все это в количествах, превосходивших оружие и технику немцев. Красная армия имела достаточно боеприпасов, горючего и снаряжения. Но потерпела в 1941 году позорные поражения, отдала немцам огромные территории СССР и почти 40 % населения. Мучил ли Сталина вопрос «почему?»? Думаю, что мучил от начала войны и всю оставшуюся жизнь. И думаю, что причину этих поражений он увидел в той мерзости, которую проявил в войне кадровый командный состав Красной армии, увидел массовую подлость, предательство, трусость, неумение воевать и презрение к жизни солдат. Всю эту гнусность кадровый командный состав Красной армии сохранял и сохранил в неприкосновенности от царского офицерства, и на начало войны эта царско-офицерская мерзость в Красной армии осталась неискорененной.

А за качество кадрового командного состава армии отвечали министры обороны и комиссары.

Но почему Сталин об этом ни разу не упомянул ни словом? Потому что ни о чем подобном нельзя было говорить вслух во время войны и сразу после нее. Начни говорить об этой генеральско-офицерской подлости или даже расстреливать за нее во время войны – и доверие к командному составу рухнет, соответственно, армии не станет, но и с победой над немцами и японцами военная угроза для СССР постоянно сохранялась ввиду превосходства США в атомном оружии.

Ну а как же сам Сталин? Он же вождь, разве его вины в таком составе командования Красной армии нет? Да, он был вождь, да, на нем ответственность лежала за все. И, если я правильно понимаю, Сталин эту свою вину понимал и принимал.

Когда сразу после окончания войны с немцами все командующие фронтами подписали коллективное ходатайство в Президиум Верховного Совета присвоить их главнокомандующему звание Героя Советского Союза, то Верховный Совет СССР эту просьбу удовлетворил – присвоил Сталину это звание с вручением Золотой Звезды и ордена Ленина. Но Сталин категорически отказался принимать знаки этих наград, и впервые они появились только на подушечках возле его гроба. (Потом уже художники на его портретах стали подрисовывать и звезду, и еще один орден Ленина, но при жизни Сталин их не то, что не носил, а и не получал). Не считал себя Сталин Героем Советского Союза.

Вот такой штришок к портрету Сталина.

Все историки до настоящего времени, объясняя, что такое молниеносная война, ограничиваются банальностями, ничего не объясняющими, к примеру, уверяя, что все дело в том, что у Германии было много танков и самолетов. То есть что молниеносная война – это «война моторов».

Начало такому объяснению положил, пожалуй, британский генерал, теоретик механизации войск и историк Джон Фуллер: « Кампания показала (1940 года против Франции. – Ю. М. ), что перед лицом атаки танковых и моторизованных сил линейная оборона устарела. Любая форма линейной обороны независимо от того, состояла ли она из долговременных сооружений или из поспешно возведенных полевых укреплений, какие неоднократно останавливали наступающего в Первую мировую войну, оказалась наихудшим видом обороны; когда танковые силы противника прорывали оборонительную полосу, защитники не могли сосредоточить свои войска для контратаки…

Далее, германо-польская война показала, что части прикрытия, в задачу которых входит наблюдать за противником и задерживать его, а не ввязываться в решительную схватку, должны обладать очень большой подвижностью, чтобы быть в состоянии быстро наступать и отступать» . Короче, если у тебя в армии много моторов, то и войну ты проведешь молниеносно. Но ведь в 1940 году и у англо-французских союзников танков и самолетов было столько же, а в 1941 году у СССР этого добра было в разы больше. И что толку?

К. Клаузевиц, подробнее о котором ниже, писал: «Военное дело просто и вполне доступно здравому уму человека. Но воевать сложно» . Честно говоря, я тоже так думал, но, читая современных историков и аналитиков, прихожу к мысли, что либо Клаузевиц сильно польстил современникам, либо в XIX веке людей со здравым умом было существенно больше, чем сегодня.

К примеру, скопировал я длинную статью Алексея Исаева (популярного молодого российского историка) «Инструмент «блицкрига». Интригу первого абзаца осилил легко: «Внушительные успехи танковых войск Германии в период “блицкригов” 1939–1942 годов уже много лет остаются одной из загадок Второй мировой войны. Целые государства рассыпались, словно карточные домики, под ударами танковых клиньев». Далее начал читать, вернее, продираться сквозь:

«…Например, 1 мая 1940 г. в составе германской армии было 1077 Pz.1, 1092 Pz.II, 143 Pz.35(t), 238 Pz.38(t), 381 Pz.III, 290 Pz.IV и 244 вооруженных только макетами орудий и пулеметами командирских танков. Французская армия имела 1207 легких танков R-35, 695 легких танков Н-35 и Н-39, примерно по 200 танкеток АМС-35 и AMR-35, 90 легких FCM-36, 210 средних D1 и D2, 243 средних Сомуа S-35, 314 тяжелых В1 различных модификаций… Перед французской кампанией рота средних танков по штату от 21 февраля 1940 г. состояла из восьми танков Pz.IV, [364] шести Pz.II и одного командирского танка на шасси Pz.1. Штат K.StN.11751 от 1 февраля 1941 года (1 KStN. (Kriegsstacrkenachweisung) – штаты военного времени (нем.)) предусматривал в составе роты средних танков 14 танков Pz.IV и 5 Pz.II. Фактически во всех танковых дивизиях к началу “Барбароссы” отсутствовал 3-й взвод в роте, и она насчитывала 10 Pz.IV… Это позволяло перемещать взвод на пяти легких грузовиках Kfz.70 (Krupp [377] “Protze” L2H143, Steyer 1500A, Horch-108, Horch-801, Mersedes-Benz L1500A)… 14-я танковая дивизия состояла из трех танковых батальонов, которые на 20 июня 1942 года насчитывали: 14 танков Pz.II, 41 танк Pz.III с 50-мм короткоствольным орудием, 19 [380] танков Pz.III с 50-мм 60-калиберным орудием, 20 танков Pz.IV с 24-калиберным 75-мм “окурком”, 4 танка Pz.IV с 75-мм длинноствольным орудием и 4 командирских танка. 16-я танковая дивизия в начале второго сражения за Ростов 1 июля 1941 года насчитывала 13 танков Pz.II, 39 танков Pz.HI с 50-мм короткоствольным орудием, 18 танков Pz.HI с 50-мм 60-калиберным орудием, 15 танков Pz.IV с 24-калиберным 75-мм орудием, 12 танков Pz.IV с 43-калиберным 75-мм орудием и 3 командирских танка. На тот же день 1 июля 1942 года 22-я танковая дивизия (тогда еще двухбатальонная) насчитывала 28 танков Pz.II, 114 танков Pz.38(t), 12 танков Pz.III с 50-мм 60-калиберным орудием, 11 танков Pz.IV с 24-калиберным 75-мм орудием и 11 танков Pz.IV с 43-калиберным 75-мм орудием».