Андрей Цаплиенко - P.O.W. Люди войны

В общем, ни о какой взаимной украино-иракской любви говорить не приходилось. Почва для открытого конфликта была подготовлена.

Армия Махди, насчитывавшая весной 2004 года около пятнадцати тысяч боевиков, подняла так называемое шиитское восстание накануне выборов. Во главе этой мощной силы стоял Муктада аль-Садр, сын известного шиитского проповедника, в организации убийства которого обвиняли Саддама Хусейна. Особенно активно боевики Армии действовали в тех районах, которые считались традиционно лояльными к оккупационным властям. Казалось, американцы не слишком усердствуют в подавлении восстания. В Наджафе мы без труда оказались в самом эпицентре восстания, в мечети имама Али, а вскоре снимали части сбитого «махдистами» американского вертолета. Похоже, на таком я совершил единственный полет по маршруту Багдад – Кут. Я помню, как почти на наших глазах был взорван американский патруль в Багдаде, и я подозреваю, что люди, организовавшие взрыв, оказались рядом с нами в багдадском штабе «махдистов» перед тем, как политические лидеры движения дали нам комментарий. Муктада аль-Садр требовал всю власть шиитам. Американцы были скорее против, чем за. И со своей точкой зрения они определялись весьма долго. Поэтому восстание, мягко говоря, подавлялось локально и бессистемно.

Украинцам уже однажды приходилось учить иракцев защищать новую власть. Шестьдесят долларов в месяц, плюс почет с уважением и полный пансион – вот что привлекало добровольцев в ICDC, Иракский корпус гражданской обороны. Под руководством украинских и американских инструкторов иракские новобранцы корпуса исправно кричали речевки, маршировали по плацу и вообще демонстрировали рвение к службе. Но во время шиитского восстания корпус разбежался, передав кое-где оружие соплеменникам. Среди бойцов корпуса было немало родственников «махдистов». Наивно было бы думать, что родственники будут стрелять друг в друга.

Некоторое время спустя, когда ситуация кардинально изменилась, организаторов шиитского восстания можно было увидеть на территории украинской базы, но уже не в качестве арестованных, а скорее приглашенных гостей. «Видишь человека, – кивнул знакомый офицер на чиновника в дорогом костюме, который беседовал с секретарем Совета безопасности Украины, прилетевшим в Кут для встречи с украинскими военными на базе. – Это новый губернатор провинции. Махдист».

Губернатора звали Латиф Турфа. Я подошел с микрофоном и задал вопрос о политических симпатиях чиновника. Тот, как это свойственно всем арабам, уловил подтекст вопроса.

«Вы знаете, Армия Махди – это уже политическая организация, и она имеет своих членов в Совете провинции. И работает в поддержку Ирака и для строительства Ирака. Будьте уверены, не волнуйтесь об этом, – улыбнулся губернатор. – Вы любите Армию Махди, или любите, чтобы были проблемы?»

Люблю ли я Армию Махди? Я мог бы восхищаться той скоростью, с которой лидер Армии, Муктада аль-Садр, создал вооруженные формирования и организовал сопротивление. Я мог бы удивляться тому, что, несмотря на кровопролитные бои с американцами в Наджафе, Армия Махди долгое время не теряла контроль над святым для шиитов городом. Части сбитого американского вертолета убеждали «махдистов» в правоте выбранного ими пути. Губернатор говорил о любви к своей шиитской аскерии, но, даже уважая его нежные чувства, я ни за что не мог их разделить с ним.

В конце апреля две тысячи четвертого я снова был на «Дельте». Перестрелки в Куте к тому времени уже закончились, хотя по украинцам время от времени все же стреляли за пределами города. А начинался первый бой, судя по рассказам очевидцев, так.

Четвертого апреля две тысячи четвертого года «махдисты» заявили, что выгнали украинцев из города Хила. В Хиле находилась часть украинского контингента. Решение вывести всех солдат из Хилы было принято неожиданно. «Выходим мирно», – говорили солдатам в строю. А от кевларовых шлемов отскакивали камни. Местное население с радостью забрасывало солдатский строй мелкими камешками.

Хила, по сравнению с Кутом, городок небольшой и спокойный. Пятого апреля по улицам Кута уже разгуливали неизвестные люди с автоматами и гранатометами. Украинские солдаты на постах получили все тот же приказ: «Не стрелять, сохранять спокойствие, но быть бдительными». Бдительность все же была не слишком высокой. От солдат ускользнул тот факт, что боевиков в городе было несколько сотен и что они формируются в «двойки» и «тройки»: гранатометчик плюс автоматчик или гранатометчик, снайпер и автоматчик. Почти что каждая из этих «двоек-троек» имела в своем распоряжении пикап, то есть была довольно мобильной, особенно в условиях знакомого города. Замысел был по-партизански совершенен – вытеснить солдат из города в пределы базы «Дельта», а потом захватить и саму базу, – но исполнение отвратительным. Ведь между боевиками и профессиональными военными все же есть определенная разница.

На Ближнем Востоке не воюют в темноте. Утром шестого апреля с улиц города исчезли подростки. Это выглядело странным. Ведь любопытная детвора обычно с утра ошивалась возле военной техники на блокпостах в ключевых точках города. На въезде в Кут стоял бронетранспортер украинской разведроты. Те, кто находился возле него, утверждают, что незадолго до первых выстрелов кто-то из иракских подростков предупредил об опасности. И тут же незаметно удрал. Напряжение росло. Интуитивно солдаты определили, откуда может начаться атака. Ждали треска автоматных очередей, но боевики ударили из гранатомета. Потом еще раз. Глухой взрыв разорвал левый борт бэтээра. За тонкой броней сидел пулеметчик Руслан Андрощук. Его смертельно ранило. Выстрел разворотил плечо солдата. БТР, их называли в Ираке «коробочками», оттащили поближе к воротам базы, туда, где была точка разряжания оружия.

Бой набирал обороты. Пули неприятно свистели и мягко входили в глинобитные стены домов. В городе стоял грохот от разрывов более тяжелых боеприпасов. Командир разведчиков Саша Миронюк не терял спокойствия. Многие из его людей были на грани паники. На видеозаписи, сделанной во время боя, отчетливо слышны возгласы: «Слева, слева мартыханы! Гранаты бросают! Страшно, б…дь!»

Через три недели после боя в Куте я спросил Миронюка, как боевики подвозили боеприпасы.

Саша подумал.

– Боеприпасы подвозили гражданскими машинами, по два, по три человека. Это можно было выявить, когда стихали боевые действия. Машина подходила, и через пять-семь минут опять возобновлялся бой.

Потом, словно объясняя первоначальный шок многих своих солдат, сказал:

– Это первый бой в городе украинской армии, до этого украинские войска нигде не вступали в бой. И тем более в городе. Городской бой считается одним из тяжелых боев.