Андрей Цаплиенко - P.O.W. Люди войны

Обычная в таких случаях газетная шумиха, но, чтобы разрядить обстановку, Николая Леонова отозвали из Мексики в Москву. Ведь он действительно работал на внешнюю разведку. Но, похоже, Че об этом не знал.

– Посол мне сказал, что я поддерживаю несанкционированные контакты с людьми, которые ведут, мягко говоря, нелегальную незаконную деятельность в Мексике, – вспоминает разговор в посольстве Леонов. – Ну, и дипломату это, собственно говоря, возбраняется. И я был выслан из Мексики на родину. Как персона нон-грата для нашего собственного правительства.

– Скажите, – спросили мы бывшего разведчика, – а не было ли у вас соблазна завербовать Гевару и его друзей? Фиделя, например.

Леонов недолго подумал и, улыбнувшись, сказал:

– Понимаете, встречаются люди, масштаб которых просто делает невозможным вероятность вербовки. Людей такого масштаба, как Че, нельзя завербовать. Да, на них можно влиять, но при этом никакой гарантии, что они будут поступать так, как вам нужно.

Потом добавил:

– Я это сразу понял и решил просто с ним подружиться.

Фиделя и Че вскоре выпустили на свободу. Полиция конфисковала у них почти все оружие. Но революционеры от экспедиции на Кубу решили не отказываться. Что было дальше, хорошо известно всем. Второго декабря пятьдесят шестого года «Гранма» выходит в море и направляется к Кубе. Через семь дней под огнем правительственных войск партизаны высаживаются на пляже Лос-Колорадос. Фидель теряет половину отряда. Те, кто выжил, уходят в горы Сьерра-Маэстра. Именно здесь была создана главная база партизан.

В горах заработала подпольная радиостанция. Из динамиков постоянно звучал голос Эрнесто Гевары. Вот тут-то и родилось его знаменитое прозвище. Бойцы его называли «Команданте Че» – ближайшее русское соответствие «Комбат Ё-моё» – за то, что он постоянно вставлял к месту и не к месту «че», грубое аргентинское междометие. Он командовал Второй колонной партизанской армии. Его главная военная победа состоялась в декабре пятьдесят восьмого. Имея всего триста бойцов, Че разбил многотысячный гарнизон города Санта-Клара.

Вот как он описывал сражение: «В ближайшей хижине находился вражеский солдат, который старался укрыться от нашего огня. Я выстрелил и промахнулся. Второй выстрел попал ему прямо в грудь, и он рухнул, выпустив винтовку. Она воткнулась штыком в землю. Я добрался до убитого, взял винтовку и кое-какое снаряжение. Мы померялись силами с армией и выдержали испытание».

Со своей идеей создания «сотни Вьетнамов» он явно пришелся не ко времени. В мире наступал период разрядки и разоружения. Социализм и коммунизм учились мирно сосуществовать друг с другом. Отставной генерал КГБ Николай Леонов вспоминает, почему СССР оставил партизанское движение Гевары в Боливии без поддержки:

– У Брежнева был лозунг: «Мирное сосуществование со всеми». А Че Гевара бросает другой лозунг: «Надо создать сто Вьетнамов в мире, чтобы американцам мало не показалось!» Наши начали ежиться. Сто Вьетнамов создать – это практически весь свет поставить на уши. А для него не было проблемы. В этом отношении он с нашими лидерами расходился: «Вы слишком консервативны, слишком догматичны, слишком прямолинейны, у вас отрицается роль личности в истории, фактор человека, вы все сидите и ждете». Поэтому он сам шел на самые опасные, самые рискованные операции.

Операция в Боливии действительно была невероятно рискованной. Третьего октября 1966 года сюда прибыл мексиканский бизнесмен Адольфо Мена Гонсалес.

Неопределенного возраста, в очках, с большими залысинами, он ничем не выделялся среди торговцев, ежедневно прилетавших ежедневным рейсом из бразильского Сан-Паулу. Для бизнесмена был заказан люкс в гостинице «Копакабана». В номере бизнесмен сел в кресло и сфотографировал себя в зеркале напротив.

Это был Эрнесто Че Гевара. Он нелегально прибыл сюда, чтобы начать свою последнюю войну. Есть фото, которые от начала и до конца фиксируют, как Че меняет свою внешность. Удивительное зрелище. Он великолепно владел искусством маскировки. Единственная ошибка – это, собственно, любовь к фотографированию. Но Гевара так объяснял ее: мол, будет архив после победы революции.

В шестьдесят шестом «Копакабана» была самой дорогой гостиницей в Боливии. Сегодня здесь мало что изменилось, даже цены. Провести сутки в люксе 304 стоит шестьдесят американских долларов. В номере почти все по-прежнему, так, как было в ту ночь, когда здесь под видом Гонсалеса останавливался Че Гевара. Дорогая деревянная отделка, секретер с откидной зеркальной крышкой, низкое кресло модного в шестидесятые годы стиля. Здесь он последний раз в своей жизни спал в комфорте, на кровати с простыней и одеялом.

Мебель осталась прежней. Усевшись в кресло, я принялся рассматривать фотографии, которые сделал Че в этом номере. И вдруг понял, что здесь не хватает чего-то очень важного. «Зеркала», – догадался я. Того самого зеркала, в котором Че снимал отражение торговца Адольфо Мена Гонсалеса. А где же оно висело? Я принялся обследовать номер и нашел следы крепления под толстым слоем краски на двери в ванную. «Да, действительно, у нас тут было зеркало, – сказал менеджер гостиницы, когда я сдавал номер, – но несколько лет назад здесь был ремонт. Многое убрали».

Утром 4 ноября 66-го за Геварой в гостиницу «Копакабана» приехал джип «Тойота Ленд Крузер», принадлежавший ЦК Компартии Боливии. За рулем был Умберто Васкес. Он не знал, что везет этого улыбчивого «мексиканца» навстречу смерти.

Умберто Васкес, который впоследствии стал знаменитым писателем, сидя в кресле у себя на вилле, рассказывал мне:

– В Центральном комитете сказали, что нужно отвезти важного мексиканца. Я не сразу догадался, что этот человек в гриме. Он попросил остановить машину и сфотографировать его. Я сделал фото. Потом он спросил: а ты знаешь, кого везешь? Я говорю, мол, нет. И тогда он назвал свое настоящее имя: Че Гевара.

Че ехал в район реки Рио-Гранде. Там для него, на заброшенном ранчо, уже была готова база. Ее прозвали Каламина, то есть Жестянка, поскольку у заброшенного строения в порядке была только металлическая крыша. Все остальное – старое и малопригодное для жилья. Ранчо принадлежало близкой подруге Че Гевары, которую он называл русским именем Таня. Она была лучшим агентом кубинской разведки. Ее настоящее имя Эрнесто держал в тайне даже от ближайших соратников.

Че рассчитывал на помощь местных крестьян, которые и продуктами обеспечат, и спрячут от солдат при случае. Больше других Че доверял Онорато Рохасу, самому надежному поставщику провизии. Иногда Гевара, вспоминая свою врачебную практику, осматривал его детей. Есть даже фотография, на которой Гевара вместе с Рохасом и его семьей стоят возле деревенской хижины. Однажды в деревне появился человек по имени Марио Варгас Салинас, капитан боливийского спецназа. Он предложил Рохасу три тысячи долларов за информацию об отряде Че. Рохас согласился. И рассказал, что отряд собирается форсировать Рио-Гранде. Это случилось 31 августа 67-го.