Сергей Ковалев - Тайны пропавших экспедиций

Закономерным результатом стало то, ночью 26 сентября 1944 года домики полярной станции и поста СНиС незаметно окружили гитлеровские десантники, высаженные с трех подлодок где‑то в районе мыса Сосок. Все советские полярники и моряки, за исключением Г. Бухтиярова и Ногаева, были захвачены в плен и через сутки уведены на подлодки.

Двое уцелевших занимались охотой в бухте Воскресенского, и на беду полярников, оставшихся на станции, взяли с собой всех собак, которые могли бы предупредить о появлении поблизости чужаков. Однако эти же полярники, через несколько дней после ухода фашистов, сообщили советскому командованию о судьбе полярников Л. Поблодзинского и североморцев В. Уткина.

Чем действительно обернулся для Северного флота и Главсевморпути захват секретных документов и шифров на полярной станции «Мыс Стерлегова», еще расскажут флотские историки. А пока обратимся к исчезнувшему ГИСУ «Норд».

В 11 часов 45 минут 25 августа судно продолжило свое плавание и от полярной станции направилось в сторону островов Рингнесс, Кравкова и Белухи. А в 7 часов утра 26 августа начальник полярной станции «Мыс Стерлегова» донес на Диксон, что двумя часами раньше на волне 600 метров открытым текстом в течение нескольких минут передавалась следующая радиограмма: «Всем, всем, я — «Норд» обстрелян подводной лодкой».

Диксон через радиста «Мыса Стерлегова» передал приказание в случае, если на «Норде» все в порядке, 26 августа в 23.00 на волне 600 метров дать пять точек. Однако в условленный час Диксонский радиоцентр сигнала с «Норда» не услышал, хотя радиостанция на мысе Челюскин в 22.59 на волне 600 метров приняла «пять точек». Время показало, что советский радист в это время передать этот сигнал уже не мог, да капитан Павлов и не мог получить это приказание. Но ведь кто‑то его исполнил?

В тот же день на поиски «Норда» вышел тральщик Т-116, а через некоторое время вылетели самолеты И. Черевичного, М Козлова и С. Сокола. Но только 6 сентября на побережье неподалеку от мыса Стерлегова был выброшен мешок с мукой в американской упаковке. Так как мука в таких мешках имелась на борту пропавшего гидрографического бота, то уже это дало основание предположить, что это продовольствие с «Норда». Подтверждение появилось уже на следующий день, когда на берег у мыса Стерлегова был выброшен кусок судовой обшивки из района кают–компании гидрографа.

Судьбу советского судна и его экипажа удалось узнать только после окончания войны и после возвращения в СССР боцмана Ивана Рогачева. Вот как, по данным МИ. Белова, он описал то утро:

«26 августа в 4 часа утра, когда мы подходили к острову Белуха, наше судно было обстреляно немецкой подводной лодкой. Почти все члены команды нашего гидрографического судна погибли при обстреле… Я и еще один член нашей команды были взяты немцами в плен на борт немецкой подводной лодки. Один человек из нашей команды вместе с буфетчицей нашего судна были немцами оставлены на шлюпке с «Норда», так как мужчина был тяжело ранен в живот, а буфетчица сошла с ума. Все остальные погибли…» А вот по данным некогда секретного труда Иосифа Сендика, гибель «Норда» выглядела несколько иначе:

«Подводная лодка стояла у острова Каминского на зарядке, когда с нее был замечен силуэт судна, шедшего от острова Кравкова. Убедившись, что это небольшое деревянное судно, а не транспорт, лодка не погрузилась, а, приблизившись к «Норду», предложила экипажу покинуть судно. В ответ с «Норда» последовал выстрел из 45–мм пушки, после чего лодка открыла огонь по советскому судну. Первым снарядом была сбита надстройка, а вторым — судно было подожжено. Люди с «Норда» бросились в воду и четыре человека были подняты на лодку и взяты в плен. В дальнейшем пленные были доставлены в Норвегию». И эта информация ближе к истине, так как в плен были взяты 4 североморцев (офицер связи лейтенант Корельский, главный боцман Иван Рогачев, маячный мастер Петр Марчук и курсант 2–го курса Архангельского мореходного техникума Евгений Полев).

После прихода подлодки к мысу Желания пленные были переданы на некий гитлеровский надводный корабль, а в последующем были доставлены на норвежскую военно–морскую базу Хаммерфесг. После длительных допросов советских моряков направили в Осло, где к ним присоединили захваченных немецкими десантниками старшину В. Уткина и матроса Кондрашова, которых 25 августа «Норд» доставил на пост СНИС «Мыс Стерлегова».

Неясно, зачем командиру вражеской субмарины понадобилось ввязываться, пусть и в победное, но все же боестолкновение. Ведь ранее уже было несколько подобных встреч, когда гитлеровские подводники фактически отпускали небольшие советские боты, которые не могли им чем‑либо угрожать. Сейчас можно лишь предположить: либо немцы хотели взять пленного, который сумел бы рассказать о деятельности Главсевморпути с подкреплением картами и шифрами, либо в районе островов Мона советские гидрографы и увидели (или могли увидеть. — Авт. ) то, что долгое время надежно оберегалось нацистами. Допустим — склад продуктов или топлива. В любом случае для фашистов не составило труда догнать и быстро потопить безоружное советское малое гидрографическое судно.

В данном разделе и в приложении 1 будет рассказано о ставших известными к настоящему времени фактах обнаружения в Арктике следов гибели русских экспедиций и отрядов. Возможно, в русских семьях еще сохранились какие‑либо документы или воспоминания о русских арктических первопроходцах и мучениках, и мы еще узнаем их имена.

Об истории начала русского мореплавания на Севере впервые рассказала «Повесть временных лет», составленная в 1111 году киевским летописцем Нестором, использовавшим более ранние летописи и полное собрание русских летописей, изданное Археографической комиссией под названием «Летописный сборник», иногда называемое Патриаршей или Никоновской летописью.

Считается, что самым первым неудачным походом в Арктику стала экспедиция новгородского князя Улеба к проливу Карские ворота. «Улеб иде на железная ворота из Новгорода и вспять мало их возвратишася, но многи тамо погибоша». Таким образом, из этого похода, состоявшегося в 1032 году, мало кто вернулся в Великий Новгород. Возможно, что Улеб спустился по Северной Двине и вышел в Белое море. Был ли он только здесь, или прошел в Баренцево, или даже в Карское моря — остается спорным вопросом.

Из‑за отдаленности и суровости области Печоры и северного Урала новгородская колонизация в эти местности не была столь активной, как в Придвинье. Они становились доступными только для самых предприимчивых людей, искавших дани среди дикого «югорского» (вогульского и остяцкого) населения. Чтобы держать инородцев югорских в страхе и повиновении, из Новгорода часто снаряжались сюда военные экспедиции, взимавшие дань и каравшие непокорных. Для многих новгородских завоевателей эти походы становились последними. Так, в 1079 году на Северном Урале погиб новгородский князь Глеб Святославович.