Газета Завтра Газета - Газета Завтра 42 (1194 2016)

В первых романах есть лишь предчувствие болевых точек, предощущение надвигающихся ветров. Пока это робкие признаки, лёгкие сейсмические толчки, образы и символы, которые хочется счесть за галлюцинацию, а не за предзнаменование.

В "Кочующей розе" галка, в зрачке которой сокрыто всё знание о мире, заклёвана свирепыми птицами. В романе "Время полдень" постоянные сердечные приступы главного героя, неодолимая аритмия проникают в ритмы заводов и фабрик. А в финале утомлённое сердце останавливается, и кажется, что одновременно где-то в глубине страны заглох мощнейший двигатель. В романе "Место действия" происходит авария на теплотрассе, и строящийся комбинат сковывается ледяным дыханием суровой Сибири. В одной из ключевых сцен романа "Вечный город" — описании скотобойни — через мучения животных в мир врываются вселенская боль и тоска, готовые сокрушить любые механизмы, уничтожить любые проекты.

Так, от романа к роману, тревога нарастает, в реальности возникают всё более очевидные признаки разлада, с которыми мегамашина-государство уже не справляется. Срывается резьба крошечного винтика — и разрушается вся техносфера.

Краху техносферы — краху государства — посвящена прохановская дилогия "Шестьсот лет после битвы" и "Ангел пролетел". Время действия романов — Перестройка. Энергия красной державы, накопленная за "эпоху настоя", эпоху вызревания сил, — искала выход. Историческая плотина, поставленная для энергосбережения, давала возможность сделать разбег для скачка на качественно-новый уровень жизнеустройства. Энергетический аккумулятор был уже перенасыщен, требовал преобразования в генератор. Плотина вот-вот могла прорваться, и нужно было найти верное направление выплеска энергии, самое удачное русло для мощного потока.

Но Перестройка не сберегла аккумулятор, подорвала его: часть энергии рассеялась впустую, часть — повлекла не созидание, а разрушение, часть — обводным потоком прошла мимо государства и напитала чужие страны.

Дилогия Проханова — единственное в нашей литературе полномасштабное произведение, посвящённое Перестройке. Здесь явлена её социология, политология, психология, философия и метафизика. Авторская задача была сложна тем, что в этот период череда событий предельно уплотнилась. То, что вчера было предчувствием и предзнаменованием, сегодня становилось неизбежной реальностью. Афганистан, Чернобыль, Карабах, объединение Германии, изгнание русских из Прибалтики — всё носило печать последнего катаклизма, не успевало укладываться в сознании общества, требовало осмысления, истолкования. Писатель ставил точку, а действительность уже писала новую страницу "катастройки". Казалось, состав государства на всех парах идет под откос, а машинист ничего не в силах сделать.

Именно в таком состоянии в дилогии предстают общество и власть. Отрезвев от первых сладкозвучных лозунгов Перестройки, все пытаются найти новые смыслы, цели, идеи, управленческие методы. Но народ постепенно утрачивает философию общего дела, а партия окончательно вырождается, самоустраняется: "партия в очередной раз переродилась и потеряла волю к власти! При Ленине её составляли неистовые фанатики и пророки. При Сталине железные беспощадные исполнители. При Хрущёве — романтические мещане. При Брежневе — лукавые сластолюбцы. А теперь слабовольные отступники". Внешние оболочки партии разрывает "либеральная мафия", стремящаяся перекроить всё по западным лекалам, а внутреннее разложение подгоняет "совпартмафия", которая не ищет выхода из тупика, а, садясь в личную спасательную шлюпку, стремится вынести с тонущего корабля как можно больше богатств.

Основное действие двух прохановских романов разворачивается в местечке Броды, где возводится атомная станция. Рабочие и руководство стройки больны "чернобыльским синдромом". На каждом этапе их преследует страх новой аварии, будто в ещё незапущенном реакторе уже сокрыта мельчайшая трещина, которая станет причиной неминуемой трагедии: "чернобыли закладываются на стадии строительства, на стадии неумелого управления".

Атомная станция в этих двух романах — уже не образ техносферы, она порождает не производственные, а социальные процессы. Станция — символ подорванного государства. Возводимая как современная Вавилонская башня, она рассорит все языки, погребёт под собой великие пространства. Чернобыльник испустил на неё ядовитые соки, апокалиптической Звездой Полынью рассеял повсюду катастрофу, запустил "движение разрушительных сил, сдвигавших с места земные платформы, рвущих корни материков, с подземным хрустом ломающих опоры планеты. Действие этих сил начиналось далеко в мироздании и давило на всё устройство мира и космоса. Смещало планеты и звёзды, сминало орбиты, плющило и искривляло Вселенную. Эти силы достигали Земли, тормозили земное вращение, сдирали с Земли атмосферу, гнули земную ось".

На державу ополчилось всё мироздание — от крохотной былинки до огромного реактора. На государство восстала природа. Всё живое вопреки инстинкту самосохранения устремилось к гибели: рыбы стали выбрасываться на берег, птицы расшибаться о землю, собаки сбиваться в стаи, дичать и выть, выкликая беду. От домашних животных родились мутанты, подобные аспидам и василискам: "Вышло наружу чудище, всплыло из обыденности, показало свою башку на поверхности, и всё изменилось. Полетели по небу красные жестокие нити. Понеслись опалённые звери".

На государство восстала история. Пришла в настоящее непредсказуемым прошлым. Предки предъявили потомкам особую "книгу утрат": "Мы идём и несём впереди себя разрушение. Нас узнают по гулу разрушений. На Страшном суде нам предъявят счёт за каждое загубленное озерцо и берёзку. Но счёт уже предъявлен. Страшный суд уже наступил. Судят наше общество, строй, государство. Мы предстали перед страшным судом истории. Ждём, страшимся, когда и кто зачитает нам полный список наших смертных грехов". История врывается в реальность костями, на которых стоят великие стройки прошлого, могилами, потревоженными стройками настоящего, боевым самолётом, устремившимся в последнюю схватку во время великой войны и теперь явившим своё израненное тело посреди котлована. Время в столкновении прошлого и настоящего утратило свою последовательность, свою логику. Кажется, изначальная цель, заданная в точке А, утратилась на пути к точке В. И теперь эта цель, сокрытая в высоком жёлтом лбу того, кто лежит в Мавзолее, никому не ведома.

На государство восстало общество, где зарождается разрушительное неравенство. Оно разводит людей по разным социальным полюсам, превращает соотечественников в чужаков и соперников. На государство восстал человек. В нём пробудились животные инстинкты. Ощущение приближающегося землетрясения, удушающего незримого излучения заставляет его метаться, как зверя в клетке, загоняет его в сумасшествие, деградацию и пьянство. Облучённый катастрофой, человек порождает социальных мутантов, новых Ставрогиных и Смердяковых.