Валерий Сдобняков - В предчувствии апокалипсиса

М. П.Знаю, что к вам потянулись авторы со всей России – легко ли формировать редакционный портфель, и какой настрой преобладает в присылаемых произведениях?

B. C.В формировании редакционного портфеля тоже происходят какие-то неслучайные, я бы даже сказал – закономерные события. Конечно, много присланных произведений не укладываются в концепцию «Вертикали». Но почти всегда, когда формируется номер, у нас оказываются те тексты, которых ждали. Это не значит, что именно этих авторов и эти статьи, стихи, повести мы ожидали. Но по своему духу, по своей некой заданности, именно их нам и не хватало. Конечно, вне всяких сомнений, это случается промыслительно. Вообще я стараюсь, чтобы журнал по своему содержанию больше походил на книгу. И произведения по своей внутренней энергии дополняли и обогащали друг друга, создавая одно интеллектуально-информационно-эмоциональное поле. Очень к этому стремлюсь каждый раз. Конечно, в присылаемых произведениях преобладает пессимистический настрой. Хотя вроде бы люди православные понимают, что это грех. Приходится многое из присланного откладывать «на потом». Зато, расширяя тематику, мы выпускали специальные номера, посвященные вопросам экологии, природопользования, геологии, где печатали статьи известных учёных, писателей. Мне кажется, они хорошо вписываются в круг обсуждаемых нами тем русского бытия. Сейчас публикуем и очерки, репортажи с каких-то значимых событий – Собор народов Беларуси, России и Украины, Всемирный Русский Народный Собор, заседаний Московского интеллектуально-делового клуба (Клуба Н. И. Рыжкова). Думаю, нашим читателям о работе этих организаций необходимо знать. Поэтому, если коротко, мы стараемся сделать журнал умным, эрудированным, интересным. И для этого есть все возможности – с нами сотрудничают замечательные авторы, которые разделяют наши взгляды, и мы в первую очередь на них опираемся, хотя публикуем и дебюты.

М. П.Кого из своих земляков-писателей вы считаете наиболее интересными поэтами и прозаиками?

B. C.Нижегородская земля и раньше не была обделена писательскими талантами. Вспомним хотя бы во второй половине ушедшего века прозаика Николая Кочина, поэтов Александра Люкина, Федора Сухова, чьё творчество было широко известно в России. Или совсем недавно ушедшего от нас Юрия Адрианова, который был членом редакционного совета «Вертикали», постоянным автором журнала, публиковавшим на его страницах свои новые стихи и главы воспоминаний из повествования «Память Дятловых гор». К сожалению, эта книга уже никогда не будет дописана.

Мне кажется интересным, самобытным поэтом, с какой-то абсолютно своей энергетикой, Владимир Миронов из г. Семенова. К сожалению, он тоже рано ушёл из жизни. Редко, но публиковал свои новые произведения известный детский писатель Вадим Рыжаков. Это всё литераторы старшего поколения. Нет, слава Богу, традиции русской литературы, культуры в Нижнем Новгороде сильны. Духовно, эстетически это поддерживает, помогает выстоять в сегодняшнем, в общем-то где-то даже варварском времени, многим. Писал совершенно замечательные, в традициях русской классики, рассказы Валентин Николаев – лучший стилист в нижегородской прозе.

М. П.Что значит для вас семья, является ли она для вас опорой, и разделяют ли ваши близкие ваши литературные пристрастия?

B. C.Всё-таки на этот вопрос надо отвечать максимально откровенно или не отвечать вовсе. Что значит для меня семья? Да всё. Моя жена, мои дочери – это смысл моего земного существования. Я их бесконечно люблю, хотя и бываю с ними довольно строг. Может быть, даже излишне. Наверное, поэтому опорой в большей мере являюсь я для них, чем они для меня. Хотя, может быть, это и заблуждение. Всё до времени. Но если я скажу, что мои литературные труды очень интересуют моих самых близких и родных людей, то погрешу против истины. Для них понятнее и приемлемее, когда я занимаюсь бизнесом. Для меня осознание этого не совсем приятно, но любовь моя к ним от этого меньше не становится. Всё-таки в семье ко всем моим трудам привыкли относиться с уважением и пониманием. Что это важно и как-то отражается и на их жизни.

М. П.Куда вы устремляетесь в минуты отдыха? На природу, в театр, в пивбар?..

B. C.Тут я не оригинален. Люблю театр и часто в нём бываю. В молодости, после армии, в конце 70-х даже писал для местной газеты «Горьковский рабочий» рецензии на прошедшие спектакли. И на природу выезжаю всегда с удовольствием в любую погоду и время года. Вообще, ощущаю всем своим существом какую-то неразрывную связь с лесом, полем. Видимо, это передалось от предков на каком-то генетическом уровне. И оттого, оказавшись вне города, душа уносится в далёкие временные дали, отголосками былого волнует, будоражит сердце. Потрясающие ощущения и очень живительные, укрепляющие для духа. В ресторанах же по молодости бывал часто, но это нельзя было в полном смысле назвать отдыхом. Вернее всего, это был некий стиль жизни, который довольно быстро наскучил. Конечно, бываю я в них и теперь, но значительно реже. Года берут свое, да и жизненные интересы коренным образом изменились. Ничего не поделаешь. Хотя, конечно, и тогда, в молодости, не всё было так однозначно. О том своём душевном состоянии я попытался рассказать, как-то его проанализировать, в первой главе очерка «Обретение России», который переиздавался уже несколько раз. Не всё, но что-то в этом очерке мне для себя удалось разъяснить и уяснить, понять, прочувствовать.

М. П.Что может сделать государство для отдельного человека, и что может сделать он для своей страны?

B. C.Вот так сразу на этот вопрос я ответить затрудняюсь. Думаю, государство – тут я бы в скобках заметил (хотя что именно под ним подразумевать – чиновничий аппарат?) – обязано всё сделать, чтобы создать условия для свободного творческого и духовного труда своего гражданина. Это в идеале. Духовно свободный человек может свершать великие дела, открытия на общее благо каждого. Вся беда сегодняшнего времени – в жутком закрепощении духа. Он в узилище, в кандалах, оковах. Та свобода безнравственности, порока, пошлости на самом деле ничего общего с истинной свободой не имеет. Они, наоборот, ещё больше закабаляют человека. Причём, агрессивно, насильственно. Мы вынуждены от этого напора как-то защищаться и тоже подспудно, незаметно становимся агрессивными, тем самым томя и разрушая духовный мир в себе. Это очень сложная ситуация, и без вечных, великих, жизнеутверждающих истин её не изменить. А истиной такой является Православие. В нём может соединиться и служение государства индивидууму, и служение индивидуума государству. И от обеих сторон в этом случае требуется определённая жертвенность. Готовы ли стороны на это – это главный вопрос.