Николай Здобнов - Библиография как историческая наука

На этом же уровне она остается и до настоящего времени. Она отстала. И уже не является наукой в современном смысле этого слова.

Но библиография может выйти из застойного состояния, она может двинуться вперед и стать полноправной наукой. Для этого нужно историческое осознание библиографии и на этой основе теоретическое осознание существа и методов библиографии, а также пересмотр ее методов.

Наряду с этим не следует поддаваться гипнотизирующим нас заклинаниям со стороны некоторых представителей общепризнанных наук. Следует дать трезвый отчета требованиях, которые предъявляются к науке.

Нельзя отрицать некоторой доли истины в следующих словах Л. С. Берга: "Некоторые склонны считать наукой только тот предмет, которым они сами занимаются. Для многих естествоиспытателей занятие филологией или римским правом есть пустое и никчемное дело... Но и среди натуралистов нет единства взглядов на их науку: физики и химики смотрят свысока. на биологов, биологи-анатомы и физиологи упрекают в узости систематиков. От почтенных натуралистов неоднократно доводилось слышать, что география не наука, в доказательство чего приводились разного рода аргументы".

Библиография как наука находится в процессе становления. Но библиография, бесспорно, относится к научному знанию.

Научное знание и наука, как известно, не синонимы, что нередко забывается.

Систематика растений -- научное знание, но не наука, -отдел ботаники.

Пушкиноведение -- научное знание, но не наука.

Каковы признаки научного знания в библиографии?

Во-первых, научные цели и задачи, Во-вторых, объект, которым является книга, произведение печати.

Заслуживает ли этот объект научного изучения?

Если объектом научного знания могут быть пауки, мухи и всякие мошки, то непонятно, почему книга -- величайшее орудие культуры и классовой борьбы -- не может быть объектом научного знания?

В-третьих, библиография пользуется научными методами. Если взять только одну каталогизацию, в которой преобладают технические моменты, то и она требует определенной системы научных методов, хотя бы и примитивного свойства. Но в отдельных случаях каталогизация (например, нелегальной революционной литературы) обусловлена серьезным исследованием.

Аннотация -- уже результат более или менее углубленного исследования книги. Никто не сомневается, что рефераты и рецензии -- по существу научная работа. А хорошую аннотацию написать сплошь и рядом труднее, чем реферат и рецензию. Если же на практике аннотации сплошь и рядом никуда не годятся, то это вопрос качества работы, а не существа дела. Аннотирование требует знания соответствующего вопроса, знания литературы вопроса, а нередко и многого другого.

Систематика -- сложнейший научный процесс, на вершинах своих смыкающийся с философией. Правда, нередко систематика в библиографии уподобляется тасованию колоды карт, но это опять же вопрос качества работы, а не существа дела.

Но одним из важнейших и основных отделов библиографического знания является разыскание материала, если оно производится не механическим способом. Оно требует обширной эрудиции и определенного метода ассоциирования разного рода явлений и обобщения.

Представим себе хороший, особенно хронологический указатель метеорологической литературы.

Год за годом он фиксирует нарастание количества книг и статей. В каталогизационных записях сменяются авторы, появляются новые темы, новые термины, новые страны, районы и географические пункты, Выясняется последовательность и преемственность изучения. Каждая книга и статья фиксирует определенный шаг вперед, а в порядке исключения в некоторых случаях застой или даже шаг назад. Все это -- материал для истории развития метеорологий.

Если же мы имеем такой же указатель, но с аннотациями, написанными специалистом, то еще шире развертывается картина развития метеорологии, как науки.

Если кроме обычных адресных сведений, необходимых для научно-производственных целей специалисту, мы добавим в каталогизационных записях издателей, типографии, тиражи, мы увидим центры издания метеорологической литературы, узнаем учреждения и лица, оказавшие содействие ее опубликованию, увидим также степень распространения этой литературы, ее читаемость и потребность в ней.

Библиография метеорологической литературы, таким образом, не только дает материал для изучения физических явлений в атмосфере, но и для истории культуры.

До истории культуры узкому специалисту-метеорологу мало дела; ему даже мало дела и до истории его науки (известно, как еще недавно наблюдалось пренебрежительное отношение со стороны некоторых специалистов), но это не столь важно: независимо от этого явления остается незыблемым положение, что никакая наука успешно не может развиваться без изучения своей истории.

Капитальная "Puschkiniana" А. Г. Фомина в моих глазах -история пушкинской литературы, история изучения и популяризации Пушкина. Только в этой истории особый стиль, именно стиль библиографический.

Окинем взглядом специальные библиографии всех наук, и мы увидим, как развивалась литература каждой науки и всех наук вместе взятых, мы увидим, как развивалась каждая отдельная наука и наука в целом. Мы увидим, какими путями научные знания шли в массы и можем увидеть, как воспринимали их массы, делегируя в научные ряды все более и более широкие круги своих представителей. Этот полезный вопрос освещает биобиблиография. В данном отношении весьма поучителен двухтомный труд А. П. Богданова "Русская зоологическая наука за 25 лет", изданный в 80-х и 90-х годах. Этот труд А. П. Богданова представляет собой биобиблиографический словарь русских зоологов. Таким образом один из крупнейших натуралистов мыслил библиографию своей науки как историю этой науки.

Назову еще пример. В последние годы Академия наук СССР издает обширный многотомный труд академика В. А. Обручева "История геологии Сибири". Этот труд значительно отличается от названного труда А. П. Богданова. Списки литературы занимают в нем очень небольшое место в конце каждого тома. Но вчитайтесь в текст данной книги и вы увидите, что эта история геологии Сибири неотделима от библиографии литературы по геологии Сибири.

Лучшей иллюстрацией моей мысли является классический труд П. П. Пекарского "Наука и литература при Петре Великом" (Т. 1 -- II, Спб., 1862). Этот труд всецело исторический. Сам автор рассматривает свой труд, как историю просвещения в Петровскую эпоху. А ведь половину этого труда занимает библиография литературы, изданной в эту эпоху. Я подчеркиваю -- не библиография литературы о Петровской эпохе, а библиография книг, изданных в эту эпоху. Библиография не только по общественным вопросам, а по всем отраслям знания -- по математике, физике, технике и т.д.