Валентин Зорин - Мистеры миллиарды

Но если бы и потребовалось опровергать россказни буржуазной прессы, то Говард Хьюз может послужить преотличнейшей иллюстрацией, что живы, процветают и развиваются все те методы ведения бизнеса, которые 100 лет назад принесли старому Моргану кличку Корсар, то есть бандит.

...Вообще, если говорить о типичности, то Говард Хьюз фигура значительно более показательная для духа и нравов американского бизнеса, нежели те так называемые «интеллектуалы» — инженеры и финансисты, которых американская печать стремится изобразить как типичных представителей американского бизнеса в век атома и электронно-вычислительных машин. Многое изменилось в мире с тех времен, когда сколачивали свои состояния первые морганы, Рокфеллеры и Вандербильты, не брезговавшие подделкой векселей и воровской отмычкой, подлогами и убийствами.

Сложности века нынешнего с его масштабами и скоростями действительно требуют для руководства бизнесом людей высокой квалификации, способных разобраться и в сложных технологических процессах, и в математических моделях, и в новейших открытиях науки. Но для этого существуют управляющие, которых можно нанять и можно уволить, знаниями и умением которых можно воспользоваться, купив их по сходной цене.

Изменилось многое, но среди того, что остается в мире американского бизнеса и сегодня в значительной степени неизменным, одно из первых мест занимает традиционный антиинтеллектуализм, глубоко сидящее недоверие к «длинноволосым», «яйцеголовым», «паршивым интеллигентам», как издавна именуются в среде королей железа, нефти и свиной тушенки те, чьи знания используются, но не уважаются.

Старый Морган был глубоко убежден, что все беды на земле идут от чтения книг. Первый из Рокфеллеров не терпел около себя никаких грамотеев, кроме своего пастора. Вандербильт утверждал, что кулак — штука куда более ценная, чем мозги, ибо при помощи кулака эти самые мозги нетрудно вышибить. Гарольд Хант считает одной из главных причин своего успеха отсутствие образования, поскольку, по его словам, образование — это препятствие для наживания денег.

Недоверие к образованности, интеллигентности, к интеллигенции — болезнь застарелая и, к сожалению, нередкая по сию пору. Может возникнуть вопрос: каким образом болезнь эта дожила до наших дней, до времени, когда знания, научные и технические открытия стали важнейшим двигателем в развитии человечества, превратились в век научно-технической революции, в ведущую производительную силу?

Разгадка этого парадокса не так сложна, как может показаться на первый взгляд. Современная промышленность и сельское хозяйство требуют образованности не от единиц, а от миллионов. Этим миллионам приходится давать образование, поскольку без этого сегодня не вырастить хлеб, не построить машину.

Рабочий класс в век научно-технической революции — это не рабочий класс прошлого. Чтобы управлять автоматическими линиями, станками с программным управлением, необходимы не только умелые руки, но и умные головы. Умные и образованные. Но образование, так же как и многое другое в мире, неделимо. Нельзя, к примеру, образовать человека, дав ему только те знания, которые необходимы для выполнения сегодняшней производственной операции. Образование — это не только сумма специальных знаний, это прежде всего умение думать, размышлять, сопоставлять, делать выводы. Миллионы и миллионы людей сегодня научились это делать. Думают ныне не только в кабинетах и канцеляриях, политически мыслят не только профессиональные политики.

Вряд ли нужно доказывать, что эксплуатировать людей мыслящих неизмеримо труднее, нежели забитые и необразованные массы. Возить тачку, орудовать кайлом можно заставить и силой. Думать, открывать, изобретать, творить и за чертежным столом, и у сложнейшего станка силой заставить неизмеримо труднее. Вдохновение, потребное для открытий, стоит дороже, чем просто знание, а раскошеливаться обладателю денежной благодати страсть как не хочется.

Да и управлять образованными куда труднее. Хочешь не хочешь, приходится изворачиваться, не только приказывать, но и убеждать, придумывать лозунги, обрабатывать общественное мнение, беспокоиться о вывесках. Любителям простых решений сложных проблем это нож острый. То ли дело, сетуют они, было в прежние времена, когда можно было не столько убеждать, сколько приказывать, когда палка успешно заменяла аргумент, а колючая проволока была куда действеннее, нежели экономические, политические и иные стимулы.

Изменилась количественно и качественно и современная интеллигенция, не только многомиллионный, но и производящий, а потому безжалостно эксплуатируемый слой общества. Играя все большую роль в качестве производительной силы, будучи непосредственным и ведущим участником таких эпохальных событий второй половины XX века, как прорыв человечества в космос, овладение тайнами атома, всем, что связано с дух захватывающими открытиями научно-технической революции, подвергаясь особенно изощренной эксплуатации, посягающей на творения ума и души, интеллигенция не хочет и не может мириться со своим положением. С другой стороны, хьюзы боятся людей, владеющих знаниями — огромной силой нашего времени, боятся за собственное положение. Вот вам и почва, на которой ядовитым цветом произрастает в сегодняшней Америке махровый антиинтеллектуализм, маскируемый за океаном под все ту же американскую деловитость. Дескать, осваивали страну, воевали с индейцами, скакали по прериям, основывали поселения наши простые предки, без умничания и умников, — и то был золотой век Америки.

А все нынешние беды Проистекают, дескать, от умников, которых развелось недопустимо много, которым мало слова «надо», а подай еще ответ на их «зачем», «почему», «для чего», «для кого». Ну как тут не разгневаться, как удержаться от окрика и стучания кулаком по столу!

Хорошо бы, вздыхают антиинтеллектуалы, поставить на место всех этих умников, да как бы не убить курицу, несущую золотые яйца. Вот и приходится терпеть скрепя сердце, сожалея о «добром старом времени»...

Особенно остро проблема эта стоит в связи со странной аномалией. В прежние времена буржуазия не испытывала недостатка в крупных государственных деятелях. Во всяком случае, их было не меньше, а быть может, и больше, чем талантливых людей в других областях. Ныне баланс этот резко нарушился, причем отнюдь не в пользу государственных деятелей. Несколько лет назад мне довелось слышать в Вашингтоне такую шутку: «Рузвельт показал, каким должен быть президент Соединенных Штатов. Трумэн — каким президент быть не должен. Что же касается Эйзенхауэра, то он доказал, что Соединенные Штаты вообще могут обойтись без президента».