Валентин Зорин - Мистеры миллиарды

Уже готовилось эффективное политическое действо на предстоявшем в конце лета съезде демократической партии. Было решено, что на съезде выступит Жаклин Кеннеди, а затем делегатам будет продемонстрирован мастерски сделанный, весьма эмоциональный фильм о Джоне Кеннеди. Это должно было быть увертюрой к выдвижению его брата на вице-президентский пост. Имелось в виду таким образом оказать давление на Джонсона в случае, если он не выразит восторгов по поводу предлагавшегося ему политического гамбита.

Но Джонсон отнюдь не спешил принимать участие в том, что представлялось ему политической ловушкой. Шли недели, возрастал накал избирательной кампании, а новый президент не выказывал никакого намерения взять с собой в упряжку министра юстиции. В минуту откровенности, которые не часто бывали у Роберта, он сказал одному из своих друзей: «Я думаю, что я последний человек в мире, которого он хотел бы иметь около себя, потому что мое имя Кеннеди, потому что он хочет правительство

Джонсона без всяких Кеннеди, потому что наши пути различны». Вскоре Джонсон сделал ход конем. Он объявил, что не считает возможным выдвигать на пост вице-президента ни одного из членов своего правительства — они, дескать, нужны на своих местах (в то время Р. Кеннеди занимал еще пост министра юстиции). Новый глава «клана Кеннеди» понял намек, и ему не оставалось ничего иного, как проглотить горькую пилюлю. Впрочем, сделал он это, сохранив чувство достоинства. Появившись через несколько дней на заседании сената, он подошел к группе законодателей и с саркастической улыбкой громко, так, чтобы слышали все окружающие, сказал: «Я должен признаться, что, видя вас, испытываю благоговейный трепет. Ведь никто из вас не член правительства, и потому любой из вас может получить пост вице-президента».

Но так или иначе, а ему надлежало прокладывать собственный политический фарватер. И Р. Кеннеди приступил к этому незамедлительно. Он покинул правительство и, с большим искусством проведя нелегкую предвыборную кампанию, добился места сенатора от ключевого в политическом отношении центра страны— штата Нью-Йорк. Именно в этом штате, который издавна считается в Америке ступенью к Белому дому, подвизался уже несколько лет в роли его губернатора могущественный соперник Кеннеди, один из пяти братьев-миллиардеров, Нельсон Рокфеллер.

Следующим шагом было обретение самостоятельной политической позиции. При жизни брата сие для министра юстиции было не обязательно. Его дело было энергично проводить в жизнь политику, намечаемую президентом. При этом нередко на его долю приходились мероприятия, не очень популярные. От него требовалась не столько тонкость мысли, сколько твердость руки. Теперь же надлежало думать о приобретении благопристойного политического фасада.

Особенно выбирать в этом деле не приходилось. При жизни Джона между братьями было немало расхождений, различные, подчас противоположные оценки важных проблем и ситуаций не были редкостью. Сейчас же политическая целесообразность и прагматизм подсказывали только один возможный вариант — предстать перед избирателями в роли законного наследника и восприемника государственного курса Джона Кеннеди.

Из недели в неделю, из месяца в месяц Роберт Кеннеди действовал в этом направлении упорно и целеустремленно. Один за другим ближайшие советники покойного президента покидали правительство Джонсона и собирались вокруг сенатора ОТ Нью-Йорка. «Мозговой трест» трудился вовсю. Авторы лозунгов «Новые рубежи», составители знаменитых речей Джона Кеннеди, работали теперь на его брата. Осторожно, осмотрительно, с оглядкой на хозяина Белого дома, держащего пока в своих руках власть, но неуклонно шаг за шагом строился политический редут, которому предназначалось стать самостоятельным бастионом внутри демократической партии.

К предвыборной кампании 1968 года Кеннеди пришел с собственной политической платформой, которая во многих пунктах разнилась с политикой, осуществляемой правительством Джонсона. «Назад к Кеннеди», «Вперед с Кеннеди» — вот, пожалуй, два лозунга, к которым можно свести предвыборную деятельность семейного штаба, возглавленного в 1968 году зятем братьев Стивеном Смитом. Для такого случая этот ловкий бизнесмен, главноуправляющий нынешним семейным бизнесом, покинул на время стезю деловых операций и с головой окунулся в политические комбинации избирательной кампании.

И все-таки каковы же были политические позиции Роберта Кеннеди, побывавшего за годы своей бурной политической карьеры за многими политическими заборами, сотрясавшего воздух в комиссии Джозефа Маккарти, но язвительно и умно вскрывавшего бесперспективность авантюры во Вьетнаме; сопутствовавшего ястребам во время карибского кризиса, но развивавшего идеи о необходимости укрепления и развития советско-американских отношений; стяжавшего недовольство профсоюзов участием в гонениях на некоторые отряды организованного рабочего движения, но недвусмысленно выступившего в пользу программы гражданских прав негров?

Об истинных взглядах его знал разве что он сам. Тем не менее было бы, пожалуй, правильным сказать: позиции третьего из братьев Кеннеди, особенно в последний период деятельности, отражали идеи более трезво мыслящей фракции американской буржуазии. Она отнюдь не намеревается отказываться от амбиций и непомерных притязаний. Только, более опытная и осторожная, она нет-нет да и оглядывается вокруг, а оглянувшись, приближается подчас к пониманию необходимости ножки протягивать по одежке. «Политика — искусство возможного» — эту бисмарковскую формулу часто повторяли в кружке Кеннеди.

В этом, и прежде всего в этом, разгадка не столь уж таинственной, как сие пытаются изобразить мастера напустить туману, тайны гибели Роберта Кеннеди. Так же как и покойный брат, нелегким и извилистым путем пришел он в пору своей зрелости к мысли о необходимости политики более реалистической, амбиций, соответствующих амуниции. Ответом тех, кто в Америке упорно не желает с этим согласиться, были пули убийцы. Но к этому мы еще вернемся.

Неисповедимы пути политические. Еще вчера американцы если и знали последнего из братьев Кеннеди, то только потому, что он носил имя Кеннеди. Было известно, что вскоре после того, как Джон пересел из кресла сенатора от штата Массачусетс в президентское кресло, место брата в сенате занял Эдвард. Всем было ясно, что, не будь он Кеннеди, никогда бы не попасть ему на Капитолий в столь юном возрасте. А каков он, этот Эдвард? Умен или не очень, одарен или не вполне, годится ли для того, чтобы играть самостоятельную политическую роль? Это подавляющему большинству американцев летом 1968 года было неведомо.