Газета Завтра Газета - Газета Завтра 33 (1185 2016)

Он — достойный продолжатель династии Тимуридов слова, архаист и новатор, авангардист и консерватор одновременно. Его близкий друг Владимир Личутин, сам кудесник слова, только из русского Поморья, искренне считает, что: "Кровь восточная слилась в Зульфикарове с русскою кровью, смешались языки, миры, причуды, затеи. И всё же жара Востока оборола стылый север: ибо родина бывает одна, и зов её, запечатленный тысячью милых с детства примет, куда сильнее, памятнее, подробнее, хмельнее будущей городской науки. Зульфикаров пишет на русском, но он — таджик, и потому стихи гор куда приметливее, пространнее, сочнее стихов заснеженных новгородских равнин…"

Как и многие мировые открытия поэзии последнего времени, он весь — на изломах своего времени, своего пространства. Тимур Зульфикаров вольно мог существовать и чувствовать себя только в границах Империи, а если её нет, или уже нет, он продолжает хранить и пересотворять империю на страницах своих книг. Лишь имперскому поэту вольно бродить и по мусульманским, и по буддистским, и по христианским просторам, и нигде не быть чужим, везде находить пристанище, везде продолжать свою песнь. Кто её остановит?

В России пока еще живы кудесники древних слов и понятий, среди них — и Тимур Зульфикаров. Движение мысли, движение пера — и мир становится метафорой, преображается, как семя, изнутри пробивающий рстком свою недвижную, косную корку. Всё уходит в мистически хранимую вечность. Значит, жива еще и великая русская литература. Восток Тимура Зульфикарова — это уже понятый и принятый нами, русскими, Восток. Это наша Ойкумена, наша окраина все еще Империи. Её продолжает петь в своих песнях, сказах, мифах и поэмах рожденный в 1936 году в таджикском селении, но выросший в России и на русской литературе дервиш, Ходжа Насреддин нашего времени.

По сути своей он прост, как просты и его песни, которые поёт его очарованная ученица. Только перенесись куда-нибудь вдаль: и по времени, и по пространству, чтобы не мешала нагрянувшая суета, — и погрузись в караван его песнопений. Они всё о том же: о любви, о смерти, об одиночестве творца и о могуществе тирана. Что может молвить муравей, ползущий по пирамиде, да и заметит ли он её?

Зульфикар — скованный из булата священный двойной меч великих правителей Востока. По легенде, первый такой меч был скован еще для Александра Македонского, а потом перешёл к пророку Мухаммеду. Этот меч, существующий сразу в двух мирах, поражает видимых и невидимых врагов, обращен и в прошлое, и в будущее. Вот и Тимур-Ходжа улавливает из древности живые духовные слова, и его стихи-молитвы, стихи-заклинания, стихи-откровения о прошлом звучат в настоящем и уносятся в вечность.

Для меня Тимур Зульфикаров и внешностью своей, и поведением своим, неспешной гибкой походкой, всегда был пришельцем из мира дальних давних древних дремучих странствий. Меня его строчки всегда затягивали, закручивали, хотелось дойти до конца всех его слов — конца, которого не было и быть не могло…

Что держит воедино, что объединяет столь несоединимые понятия Востока и России в поэзии Тимура Зульфикарова? Лишь чувство великой Империи. Он болен им еще с детства, он обречен на свою имперскость. "Поэт — и империя, поэт — и тиран, человек — и Бог. Жизнь — и загробные странствия неприкаянной души — вот главная тема моих поэм".

Поздравляем тебя, наш дорогой друг, с одной из твоих бесконечных дат, твори и дальше свои великие песнопения!

Тимур Зульфикаров

18 августа 2016 7 литература поэзия Культура

новые произведения юбиляра

Азия и Россия

Я вернулся в родную

В колыбельно-бездонную

В бесследно кишащую от многолюдства Азью —

Азию… Азию… Азию…

Но душою живою

Остался в родной в сонной

почти безлюдной бескрайней

Но щедрой целебной всепрощающей вселюбящей

Нежной Руси-матушке…

Руси Святой… России… России-кормилице…

Так верблюд

Дошагав дотянув домахав до хмельного оазиса

Вспоминает в горячке святую нагую пустыню

Пожирая священную воду

с текучим хрустящим песком

И с колючками жгучими нежные финики…

Камнепады и революции

Козы любят прыгать со скалы на скалу…

С камня на камень…

Прыгучие — они часто порождают смертельные камнепады и любуются с вершин гор безопасных, как камни убивают людей…

Вот так и демократы, весело играючи, затевают смертельные камнепады революций…

И сладостно наблюдают с безопасных далёких вершин и стран… как погибают безвинные…

…Ах, весёлые игривые Козы Демократии!

Ах, мохнатые!..

Ах, кровавые!..

Тайна Вселенной

О родные мои древнерусские майские травяные

струящиеся бродяги-холмы-холомы

Где я вспомнил от густеющих трав, как некогда брёл здесь буддийскою коровою нетронутой…

О родные мои древнеперсидские!

памирские! лазоревые!

До звёзд доходящие горы!..

Где я вспомнил, как бродил в небесах,

как летал здесь зороастрийским орлом

иль грифом горбоносым…

О Господь!

О родные земные просторы,

Где я вспомнил, как был — червь загробный

А стал Ангел Божий…

О Господь!.. Повелитель! Творитель Вселенной

Но зачем?.. Почему?.. Для чего?..

Полыхают в ночах неприступные

необъятные Звёзды?

О Господь!

Что за Тайные Письмена из Пылающих Звёзд

В небесах раскидал разбросал распростёр Ты…

Над муравьями… градами…веками… червями…

коровами… грифами… орлами

И человеками — мимолётными…

Что за жгучие Звёздные Письма

Распростёр Ты…

О Боже!..

Необъятные Звёзды…

Необъятные Буквы

Твоего Необъятного непостижимого Алфавита…

А на земле я собираю

Лишь падучие звёзды

Эти Жалкие Редкие Иероглифы

из необъятного Алфавита…

Рахмангул-бек — мухолюб…

…Дервиш Ходжа Зульфикар

был человеком необъятной вселенской любви…

Он любил даже блоху, кусающую его…

И змею жалящую…

Но вот в далёком кишлаке Санг

жил старик Рахмангул-бек — Мухолюб…

И он превосходил дервиша Ходжу Зульфикара

своей необъятной любовью ко всему живому…

Особенно любил он мух…

И каждый вечер, когда солнце уходило за горы, Рахмангул-бек брал огромный медный таз и разводил в нём кишлачный льдистый сахар-набод, и с этим сладким напитком взбирался на вершину горы…

И несметная кишащая, гудящая туча мух летела вслед за ним и опускалась на таз со сладкой водой…