Александр Жигарев - Анна Герман

В программу зарубежного турне Анна включила почти все песни из сольного выступления в варшавском Большом театре, несколько старых песен. "Эвридики" решила не исполнять: один раз попробовала на репетиции, и ей показалось что-то не то... Ее главная песня, с которой связана вся ее творческая судьба, на сей раз не получилась. Она начала разучивать "Надежду" Александры Пахмутовой и Николая Добронравова. Песня показалась очень интересной, необычной, свежей - и вместе с тем теплой, на редкость задушевной.

Незадолго до сдачи программы комиссии Анна всерьез задумалась: а хватит ли у нее духу выдержать целый концерт? Да не один, а семьдесят концертов, планируемых на два месяца гастролей.

Комиссия приняла программу прекрасно. Обошлось почти без замечаний, да и те были по пустякам. Но сама Анна, хотя и была удовлетворена результатом прослушивания, чувствовала себя усталой, более того, физически разбитой. Может быть, сказались естественные переживания накануне прослушивания? А может быть, на самом деле она еще далека от своей обычной физической формы и ей сложно выдерживать такие нагрузки? Во всяком случае, прежде чем отправляться в Советский Союз, необходимо "обкатать" программу на родине. Она поговорила с Хорошевским. Тот выслушал ее без особого энтузиазма.

- Поверьте, Станислав, - сказала Анна, - я не меньше нуждаюсь в деньгах, чем вы и музыканты, но есть вещи для меня куда более важные - это выступление перед публикой. - Она замолчала, потом почти шепотом добавила: Может быть, только благодаря этому я еще и живу.

- Я все понимаю, - ответил Станислав, - но согласятся ли ребята? Они ведь не привыкли ездить. Тем более что в Варшаве они могут заработать гораздо больше, чем в поездках.

- Очень прошу вас, Станислав, убедите их, что это необходимо, я буду вам так благодарна. И надеюсь, мне представится случай отблагодарить вас по-настоящему. - Что Анна подразумевала под этим "настоящим"? Она и сама не знала, слова как-то сами по себе сорвались с языка. Но они подействовали.

- Ничего конкретно не обещаю, но сделаю все, что от меня зависит, успокоительно ответил импресарио. Через месяц они отправились в путь.

Шла весна 1972 года. Пять лет она никуда не выезжала из Варшавы и теперь с волнением ждала встреч с городами своей молодости. Она так их и называла - города молодости. Ей уже тридцать шесть лет. Практически все начинается заново. Правда, накоплен большой опыт. Огромное число искренних и верных поклонников. Есть популярность, опыт, голос, мастерство. Хватит ли сил и здоровья, чтобы приумножить то, что достигнуто? И не копировать слепо моду и не идти на поводу у дурного вкуса, который соблазняет популярностью, но, как подсказывает опыт, - сиюминутной, недолговечной.

Жители Вроцлава встретили свою землячку (в газетах ее так и называли "землячкой") на вокзале. Ей трудно было пробиться среди огромной толпы совершенно незнакомых ей людей, которые с энтузиазмом провозглашали здравицы в ее честь. Казалось, вот-вот первые ряды дрогнут, навалятся и сомнут ее. Но люди как будто чувствовали это, и, несмотря на то, что задние напирали, передние ряды бережно и заботливо охраняли свою любимицу. Переполненный зал. Гром аплодисментов, бесконечные овации после каждой песни. Счастливое лицо Анны. Концерт, которому, казалось, не будет конца. Теплая ванна в гостинице, заметно успокаивающая режущие боли во всем теле. Долгий тяжелый сон...

Наутро все повторяется снова. Вроцлавские знакомые обижаются: все приготовлено, ее ждут к праздничному столу. Но она отказывается, ссылаясь на нездоровье. "Ну конечно, - обижаются друзья. - Только что скакала по сцене, как молоденькая, а теперь у нее все болит". Но Анна просила не обижаться: "Поверьте, вот приеду во Вроцлав просто так, не выступать, обязательно приду в гости!"

Надо поехать на могилу бабушки. Она умерла в октябре. У Анны как раз был сильный болевой приступ, и ей тогда не сказали о случившемся несчастье. Потом, когда узнала, несколько дней проплакала: она любила и жалела бабушку. Та прожила долгую и нелегкую жизнь. В преклонном возрасте отправилась с дочерью и внучкой в чужую страну. Мыкалась вместе с ними по углам, терпела все невзгоды. Она учила Анну быть доброй и честной. Не требовать от жизни слишком многого, не зариться на чужое, а радоваться тому, что имеешь. Таким человеком была сама бабушка, такой же стала и Анна.

Из Вроцлава Анна поехала в Ополе, где ей также сопутствовал успех. Из Ополе на автобусе вся бригада (Станислав называл артистов "бригадой") выехала в Зелёну-Гуру, где проходил очередной фестиваль советской песни...

Анна с удовольствием приняла приглашение организаторов фестиваля выступить в Зелёне-Гуре в качестве почетного гостя. Она любила этот фестиваль, его радостную атмосферу, любила общаться с молодыми людьми участниками художественной самодеятельности, которые состязались за главные призы этого конкурса.

В Польше фестиваль советской песни в Зелёне-Гуре называют самым массовым, и в этих словах нет преувеличения. Десятки тысяч юношей и девушек в течение года на воеводских, городских отборочных прослушиваниях борются за право в июне приехать в Зелёну-Гуру и там показать свое искусство перед большим представительным жюри. Что греха таить, почти каждый из участников в будущем мечтал стать профессиональным артистом, и во многом Зелёна-Гура способствовала отбору талантов. Но Анну подкупало еще и то, с каким подъемом пели польские ребята советские песни. И довоенные - Дунаевского, Хренникова, братьев Покрасс. И песни военных лет - Блантера, Листова, Богословского. И современные - Пахмутовой, Бабаджаняна, Фрадкина, Шаинского.

Как-то, еще до болезни, в Варшаве на отборочном прослушивании она спросила рослого конопатого парня лет двадцати трех, где он услышал "Землянку" (это была песня ее детства, и она сразу вспомнила войну, эвакуированных, заполнивших улицы Ургенча). Парень смутился и робко переспросил:

- Может, что-то не так, может, я неправильно пою?

- Нет, правильно, - растроганно улыбнулась Анна. - Просто я слышала эту песню давным-давно и вспомнила свое детство.

- Это любимая песня моего отца, - ответил парень. - Он во время войны был в России, там вступил в нашу армию и знает много русских песен. Вот и меня научил,

- Пожалуйста, передайте от меня сердечный привет вашему отцу, попросила Анна. - Только не забудьте, передайте обязательно.

Многие ребята, участники фестиваля, слушали передачи Московского радио на польском языке "Моя песня для Зелёны-Гуры" и таким образом составляли свой репертуар. Когда по радио начали звучать советские песни в исполнении Анны - это были произведения Арно Бабаджаняна и Вадима Гамалии, - ее буквально засыпали письмами с просьбой прислать ноты. Она терпеливо отвечала своим молодым корреспондентам, сама писала нотные строчки. Но так всем ребятам ответить и не смогла - письма все приходили, а у нее уже был билет на самолет в Милан...