Андрей Ходов - Публицистика

На попытки указать революционерам, мол, раз уж вы взяли власть в свои руки, то неплохо было бы и нести ответственность за результаты своих действий, последние искренне обижаются и начинают говорить о контрреволюции и врагах народа. Мол, не за то мы боролись! Свобода у нас, чай, это вам не при старом режиме!

А ведь человеческое общество, если разобраться, держится на системе запретов и распределения ответственности. После революционного пира быстро приходит похмелье.

Революция 1917 года исключением в этом плане не была. Махровые свободолюбы, пришедшие к власти в феврале, увлекшись демократическими игрищами и перераспределением собственности, в рекордные сроки довели страну до ручки. Россия и до революции была близка к статусу полуколонии, а теперь ей на полном серьезе светило полноценное колониальное будущее в варианте периферийного капитализма.

Если хотите знать мое мнение, то ни у одной из тогдашних революционных да и контрреволюционных партий не было проекта, который бы сулил России даже приемлемого будущего, не говоря уже о светлом. То есть все предлагаемые ими аттракторы (квазиустойчивые состояния, в которых можно было бы застабилизировать систему) были ложными. Большевики в этом плане исключением не были. Говорили же им подкованные марксисты вроде Плеханова, что никакая пролетарская революция и построение социализма в крестьянской России невозможны в принципе. Сначала, мол, надо пройти через стадию полноценного капитализма, а уж затем. И вообще нечего, мол, со свиным рылом в калашный ряд лезть. Есть продвинутые в капитализме европейские страны, там (по Марксу) эти революции и должны начаться.

А большевики этим предупреждениям не вняли и взяли таки власть в свои руки. И причина их победы вовсе не в том, что они обладали некой правильной теорией, а в том, что они единственные из всего страдающего крайней безответственностью революционного гадюшника несли стабильность, дисциплину и ответственность сами в себе, выступали как единое целое. И плюс к тому не стеснялись по мере необходимости перекраивать свои теоретические установки в соответствии с реальной ситуацией (очень редко встречающееся у революционеров качество).

Но одно дело революция и гражданская война, а совсем другое мирное строительство. Карбонарии народ специфический. Ломать они умеют, а вот строить.

Тем более что авансов народу было роздано много, а где оно то светлое будущее за которое люди проливали свою кровь уничтожая под ноль проклятых эксплуататоров? И с мировой революцией вышел казус. И экономика в полном развале. И вожделенные свободы обернулись чем-то нехорошим: распад семьи, массовая проституция и наркомания, огромное число нежелательных беременностей, абортов и разводов, широкое распространение венерических заболеваний. А самое главное: всеобщий пофигизм и иждивенческие настроения. Вот тут-то и начались настоящие проблемы.

В руководстве партии большевиков хватало ярких личностей и помимо Сталина. Были блестящие теоретики, прекрасные ораторы, выдающиеся организаторы и хорошие стратеги. Но вот с ответственными прагматиками и будничными служаками дело обстояло не очень. А Сталин был именно таким. Кроме действительно выдающегося организаторского таланта, современники подчеркивают его потрясающую работоспособность и здравый смысл.

В то время пока его товарищи по партии вкладывали свои таланты (и немалые государственные средства) в журавля Коминтерна и мечтали о мировой революции, Сталин занялся синицей, то есть тем, что можно сделать здесь и сейчас.

А проблем было выше крыши и практически все неразрешимые. Задачка из серии "порочный круг". Ревнители идеи мировой революции по-своему были правы. У Советской России не было практически никаких шансов выстоять в одиночку. Страна была преимущественно аграрной, развитой промышленности не имела. А пара-тройка успешных пролетарских революций в Европе этот шанс давала. Это все понимали и Сталин в том числе. Но проекты Коминтерна проваливались один за другим, а начинавшая отходить от кошмара первой мировой Европа могла заняться Россией всерьез. Еще повезло, что мировой экономический кризис начала 30х годов притормозил это дело.

Нужна была индустриализация, нужна была современная армия. А как эту индустриализацию проводить? На какие шиши? За чей счет? С народом, которому обещали наступление светлого будущего в следующем году. Да еще и во враждебном окружении.

Из истории известно, что исторические задачки типа "порочный круг" решаются только одним способом — сверхусилием соответствующего этноса. А таковое возможно только при условии наличия солидарного общества. То есть действующая элита должна на деле продемонстрировать народу, что она тоже готова пахать до кровавого пота, нести тяготы и жертвы, по крайней мере, не меньшие (если не большие) чем рядовые члены общества. И свои права и привилегии (без них, разумеется, никак) она с лихвой отрабатывает и вообще их можно рассматривать просто как плату за риск.

Люди всегда тонко чувствуют подобные вещи. Трудно представить себе трудовой порыв на предприятии, руководитель которого предпочитает давать ценные указания по мобильному телефону из бани с девочками или даже с Канар. А на самом предприятии бывает изредка, чтобы выступить на митинге с призывом к ударной работе на благо родной фирмы и устроить показательный разнос с увольнением нерадивых, страдающих отсутствием патриотизма к оной.

Так вот: подавляющая часть новой (выделившейся в процессе революции) элиты России к такому повороту событий готова совершенно не была. Нет, пока шла борьба не на жизнь, а на смерть эти люди порой демонстрировали чудеса героизма и самоотверженности. Но после победы. Мысль о том, что с таким трудом полученная власть (и привилегии) могут быть кем-то ограничены и тем паче связаны с какой-то там ответственностью пусть даже и перед народом, не слишком пришлась им по вкусу. Кстати, революционеры вообще редко уважают собственный народ. Это у них профессиональное. С тем же успехом можно ожидать от штатных сотрудников морга уважения к человеческому посмертию. Отсюда и коллизии со "старыми большевиками".

Не следует думать, что осуществить "поворот" Сталину было легко. Возможности единоличной власти обычно преувеличиваются. Любой царь или диктатор очень зависим от своего окружения и редко идет на серьезный конфликт с его жизненными интересами. Куда как проще ограничиться устранением потенциальных конкурентов и не ворошить змеиное гнездо. Да и не было на первых порах у Сталина единоличной власти. Пост генерального секретаря, который он занимал, считался третьеразрядным. Это он постепенно сделал его ключевым.