Валерий Шамбаров - «Пятая колонна» Советского Союза

НТС усилил и работу среди советских граждан, приезжавших за границу. Предусматривалось устанавливать с ними «дружеские» контакты, организовывать частные встречи, беседы, распространять литературу. Для этого был начат выпуск новых изданий, журнала «Наши дни», рассчитанного на интеллигенцию, газеты «Вахта» — для моряков. Изготовлялись и поддельные номера советских газет, куда вставлялись пропагандистские материалы. А для воздействия на население внутри СССР была организована массовая засылка писем по случайно выбранным адресам. В этой работе участвовали 600 человек, письма с материалами НТС отправлялись из 30 разных стран и их количество достигало 30–40 тыс. в год.

Поскольку Хрущев широко открыл доступ в СССР западным туристам, это тоже предоставляло возможности для проникновения в нашу страну. В качестве эмиссаров и курьеров НТС использовал иностранцев: они меньше привлекали внимание советских спецслужб, чем представители русской эмиграции. Их вербовали в зарубежных молодежных, правозащитных и прочих организациях. Эта деятельность велась строго конспиративно, в нескольких европейских государствах были созданы «оперативные участки» по отбору и подготовке курьеров. А для развертывания подпольной работы внутри СССР была выбрана тактика «широкого фронта». Курьеры должны были искать контакты с любыми группами и кружками, оппозиционными власти. С религиозными, молодежными, творческими. Все сгодится. Им обещали поддержку из-за рубежа, оговаривались каналы связи.

Таким образом, операции внешних антисоветских сил и оппозиционные настроения в самой России сомкнулись. В конце 1950-х появилось явление диссидентов — инакомыслящих. Возник так называемый «самиздат»: рассказы, повести, стихи, не имеющие шансов на издание, перепечатывались на машинках, переписывались, перефотографировались и размножались иными доступными способами. Наряду с художественными произведениями распространялись политические, исторические материалы (в том числе фальшивки). Они ходили из рук в руки, пользуясь большим спросом. Поэт Александр Гинзбург создал первый самиздатовский журнал «Синтаксис», где помещались запрещенные цензурой произведения Беллы Ахмадулиной, Булата Окуджавы, Варлама Шаламова, Евгении Гинзбург. Распространялись песни Александра Галича (Гинзбурга), стихи Иосифа Бродского…

Кстати, да простит меня читатель, позволю себе отвлечься. Невольно обращает на себя внимание совпадение ряда фамилий диссидентов с другими историческими персонажами. С теневыми деятелями, в свое время поучаствовавшими в подрыве Российской империи. Нет-нет, я вовсе не берусь утверждать, что Александр и Евгения Гинзбурги, Галич-Гинзбург, являлись потомками российских банкиров Гинзбургов — родственников Варбургов, а Иосиф Бродский — киевских «королей» Бродских, родственников Ротшильдов. Просто отмечаю совпадение. Мало ли на свете однофамильцев?..

Между прочим, и позже, в период «демократического» слома СССР, выдвинется целый ряд однофамильцев давних деятелей: Станкевич, Абрамович, Познер… Опять же, совсем не хочу сказать, что они имеют какое-то родственное отношение к помощнику Керенского Станкевичу. Или к лидеру Бунда Абрамовичу. Или к Марку Абрамовичу, который руководил финансированием IV троцкистского Интернационала. Или к совладельцу американской фирмы «Вайнберг и Познер», которая тесно сотрудничала с Сиднеем Рейли, в годы Гражданской войны осуществляла тайные связи между деловыми кругами США и Советским правительством… Впрочем, доводилось слышать, что телеведущий Познер — его внук. Относительно остальных совпадений утверждать не берусь. Может, тоже однофамильцы.

Ну а советское правительство на деятельность диссидентов ответило репрессиями. Хотя сталинская 58-я статья, «враг народа», была отменена, нашлись другие. В хрущевский Уголовный кодекс была введена статья 70 — «агитация и пропаганда, направленная на ослабление советской власти». Прежних «политических» выпустили, но уже в скором времени в системе исправительно-трудовых лагерей для новых «политических» был выделен Дубровлаг. Применялись и неполитические статьи. Можно было привлечь «за тунеядство», предварительно выгнав с работы. Или «за хулиганство», «за организацию беспорядков» — если устроили демонстрацию. При Хрущеве появились и две первых «спецпсихушки», куда упекли генерала Григоренко и еще ряд оппозиционно настроенных лиц.

Но это не помогало. Сажали одних, появлялись другие. Не успели в 1960 г. арестовать А. Гинзбурга и ликвидировать «Синтаксис», как активист НТС Юрий Галансков начал издавать еще один «самиздатовский» журнал, «Фе-никс-61». А власть в хрущевские времена старалась выглядеть «цивилизованной», сохранить «лицо» перед мировым сообществом. Поэтому за антисоветскую деятельность больше не расстреливали, сроки давали совсем не такие, как при Сталине, и содержали лучше. Зато арест по политическим мотивам повышал авторитет, приносил известность и среди советской интеллигенции, и за рубежом. Тот же Александр Гинзбург получил два года, а потом вышел на свободу и продолжил диссидентскую работу. Возглавил «Российский фонд помощи политзаключенным», куда поступали средства и от зарубежных «благотворителей» и еще из каких-то источников.

Новому руководству страны — Брежневу, Косыгину, Суслову, Подгорному— пришлось предпринимать срочные меры по выправлению ситуации, в которую загнал Советский Союз Хрущев. Была сразу же отменена партийная реформа, промышленные и сельскохозяйственные организации снова сливались воедино. Отменили и школьную реформу с «профессиональным» образованием. Ликвидировали совнархозы, восстанавливались нормальные министерства. Чтобы избежать голода, продолжились закупки продовольствия за границей. Закупались и промтовары. Стараясь снять недовольство, накопившееся в народе, колхозникам вернули возможность иметь приусадебные участки, колхозам очередной раз списали долги. «Заморозили» и религиозные преследования.

Стали предприниматься усилия по нормализации положения в промышленности. По предложениям Косыгина расширялась самостоятельность предприятий, снижалось количество плановых показателей, спускаемых «сверху», вводились механизмы хозрасчета с возможностью использовать часть прибыли на социальные, культурные, бытовые нужды. Внедрялось материальное стимулирование для рабочих и служащих. Но положительные результаты этих реформ сводились на нет другими факторами. Главное, что мешало дальнейшему развитию хозяйства, — угас энтузиазм народа. Его уже нельзя было поднять и воодушевить на те или иные свершения. Последний раз этот энтузиазм проявился при освоении целины. Он всплеснул было на призыв «догнать и перегнать Америку», на обещание, что «нынешнее поколение будет жить при коммунизме». Но безобразия, в которые вылилась эта кампания, подорвали и перечеркнули порыв.