Александр Хинштейн - Кризис

Уже к середине 1989 года страна оказалась на грани дефолта. Это вовсе не авторская метафора, а самый что ни на есть медицинский факт, отраженный в документах Политбюро ЦК КПСС.

Откуда было брать деньги?

За счет налогов? Но промышленность переживала мощнейший спад, производство катастрофически сокращалось, а новые хозяева жизни — кооператоры — о налогах и слыхом не слыхивали. (Один из первых легальных советских миллионеров Артем Тарасов вспоминает, что всем кооперативам был разрешен «облегченный вариант ведения бухгалтерии. Всего две тетради: в одной — доходы, в другой — расходы». Расскажи это сегодня налоговому инспектору — инфаркта не миновать!)

За счет экспорта? Его объемы тоже неуклонно снижались. Мировые цены на газ, нефть, лес, хлопок — всего того, что составляло основу валютного благополучия СССР — падали на глазах. (Нефть, к примеру, стоившая прежде $ 125 за тонну, в 1986 году подешевела до $ 40–50.)

Врубить на полную катушку печатный станок? Но рублевая эмиссия и так побивала все рекорды, в 4 раза превысив показатели предыдущих лет.

Плюс постоянно вспыхивающие локальные конфликты, межнациональные войны, забастовки и народные волнения, которые тоже вылетали в копеечку. (В результате одних только шахтерских забастовок ежегодное сокращение добычи угля в РСФСР составило 10 %; в период с 1988 по 1991 год в общей сложности она упала на 72 миллиона тонн.)

Вот и получалось, что едва ли не главным источником всех доходов казны стали иностранные кредиты. Тогдашний министр финансов Валентин Павлов назовет впоследствии жуткие цифры:

уже в 1988 году 2/ 3национального дохода СССР формировалось за счет государственного долга.

Тарасов Артем Михайлович (р. 1950) — первый легальный советский миллионер.

К началу перестройки работал в управлении капстроительетва Моссовета. На заре рыночного движения создал кооператив «Техника», занимавшийся торговлей компьютерами. Привел всю страну в исступление, объявив в программе «Взгляд», что его зарплата за январь 1989 года составила 3 миллиона рублей; это при средней-то зарплате в 200 рэ! Еще больше страна обалдела, узнав, что тара-совский заместитель уплатил партвзносов на 90 тысяч. Миллионер-коммунист — это звучало, как полное безумие, проще было представить себе Гитлера, соблюдающего шабат. В новой рыночной экономике места для Тарасова не нашлось, и в середине 1990-х, опасаясь преследований, он уехал в Лондон

Дошло до того, что Внешэкономбанк остановил всю оплату иностранным компаниям за уже поставленную продукцию. К 1991 году общая внешнеэкономическая задолженность достигнет рекордной отметки -9 миллиардов инвалютных рублей. Разумеется, объемы импорта также начали сокращаться; закупки хлеба из-за рубежа в СССР, допустим, упали почти вдвое.

Дураков среди коммерсантов не было, никто не хотел торговать бесплатно.

Чтобы спасти страну от голода и холода, приходилось буквально на коленях вымаливать у Запада очередной транш, правда с каждым днем это становилось труднее и труднее.

Во-первых, западные друзья требовали взамен не только проценты, но и массу стратегических уступок — именно так воссоединилась Германия, развалился Варшавский Договор, почти без компенсации были выведены из Европы советские войска и в одностороннем порядке сокращено большинство наших ракет.

А во-вторых, и дипломатам, и работникам Внешторга невозможно стало выезжать за рубеж; средств не хватало даже на загранкомандировки.

«Финансовое положение центрального аппарата МВЭС СССР продолжает оставаться критическим, — бил тревогу весной 1991-го министр внешней экономики Катушев (это из его письма премьеру Павлову). — Аэрофлот прекращает продажу авиабилетов для сотрудников МВЭС СССР, выезжающих в краткосрочные загранкомандировки… Отдельные организации предупредили об отключении телефонов, электро-, водо- и теплоснабжения и снятии вневедомственной охраны… Министерство лишено возможности погасить задолженность торгпредствам СССР…»

Апокалипсис сегодня, да и только!

А ведь всего этого вполне можно было избежать. И дело здесь не только в безумных, непродуманных реформах, когда, пусть и обветшавшее, но добротное еще здание кинулись ломать, не озаботившись планом строительства нового.

(Один из архитекторов перестройки Эдуард Шеварднадзе честно признается потом: «Когда мы с Горбачевым начинали, мы полагали, что государство, в котором мы жили, могло выстоять… Но у нас не было ни расписания действий, ни повестки дня…»)

Едва ли не главным бриллиантом в короне под названием «советская экономика», перешедшей к Горбачеву по наследству, был золотовалютный запас. Та самая подушка безопасности, вселяющая любому государству уверенность в завтрашнем дне.

(Вспомним: именно увеличение в годы войны золотого запаса и вывело США в мировые лидеры!)

К началу перестройки прежние правители оставили вполне солидную заначку — свыше 2,5 тысячи тонн золота. Это был, по свидетельству секретаря ЦК КПСС Валентина Фалина, основной валютный резерв Советского Союза, позволявший стране держаться на плаву.

(«Когда Горбачев пришел к власти, у нас были огромные запасы золота, — вспоминает Фалин. — На оплату покупки зерна, кормовых для животноводства, на оплату потребительских товаров, текстиля и прочего».)

К моменту же крушения империи золотой запас практически испарился; 289,6 тонны вожделенного металла — ровно столько лежало в Гохране к концу 1991 года.

Сведем дебет с кредитом. Что же получается?

Как минимум 2,2 тысячи тонн бесценного злата из страны исчезло. Вопрос: куда и почему?

Если ответить на него, многие загадки и тайны недавнего прошлого, станут куда как понятнее…

Рокфеллер Джон Дзвисон (1839–1937) — первый долларовый миллиардер в истории человечества.

Поначалу торговал чем придется: зерном, мясом, сеном, но главные капиталы заработал на нефти. В 1870 г. Рокфеллер основал «Стандарт Ойл Компани», под эгидой которой собрал большинство нефтяных предприятий Америки. В методах он особенно не стеснялся — подкупал политиков, организовывал корпоративные войны, травил конкурентов. К концу XIX столетия компания Рокфеллера контролировала 95 % нефтедобычи США. Короче, все будущие олигархи строили свою жизнь по модели Рокфеллера. Для капиталистов он играет ту же роль, что Маркс и Ленин для коммунистов

Есть такое популярное выражение, приписываемое, кажется, Рокфеллеру: «Я готов отчитаться за каждый цент, только не спрашивайте, как я заработал свой первый миллион».