Александр Хинштейн - Кризис

Еще в 1989 году в центре Нью-Йорка, поблизости от Таймс-Сквер, некая компания Durst Organization установила гигантское табло, отражающее — до цента — размер американского внешнего долга. Данные обновлялись там ежедневно. Но и 20 лет не прошло, как лавочку эту пришлось закрывать; на табло элементарно не хватает теперь места для новых цифр. Кто же мог представить, что счет пойдет на десятки триллионов.

Теперь этот счетчик перенесен в Интернет. Настоятельно рекомендуем посетить его адрес — http://www.brillig.com/debtclock/; зрелище — не для слабонервных. Достаточно лишь воспроизвести на бумаге увиденные цифры, и вся вера в несокрушимую американскую мечту рассеется в тот же миг, точно утренняя дымка; золото на глазах превратится в черепки.

Когда 22 февраля приступали мы к работе над этой главой, значилась там следующая сумма:

$ 10,811,349,245,681.20.

Когда заканчивали — 9 марта — уже другая:

$ 10,966,287,130,784.58.

То есть за каких-то две недели долг США вырос на 155 миллиардов долларов. И это — явно не предел, потому что с осени 2007-го увеличивается он на 3,74 миллиарда ежедневно. (Цифра усредненная, она тоже есть на указанном сайте. Равно как и перерасчет общего долга на каждого американца: 36 тыс. 135 долларов как одна копеечка.)

Начинайте каждое утро с посещения этого сайта; очень, знаете, отрезвляет…

Почему же, спросите вы, все эти годы человечество безропотно принимает откровенно жульнические правила игры? Да потому, что американская пропагандистская машина настолько крепко промывает миру мозги, что и вопросов лишних ни у кого не возникает.

Не прав был классик, уверяя, что от многократного повторения слова «сахар» во рту не становится слаще; еще как становится.

Все свои действия Вашингтон неизменно объясняет сугубо высокими материями: прежде — святой борьбой с коммунистическим злом, теперь — с международным терроризмом. Опять же — помощь развивающимся странам, поддержка молодых демократий.

Те же, кто пытается возражать, апеллируя к разуму и здравому смыслу, моментально записываются Америкой во враги человечества.

Когда Путин в своей знаменитой мюнхенской речи предостерегал человечество от опасности однополярного мира и объявлял, что Россия не потерпит «мир одного хозяина», его только что не освистали. Выступление нашего президента Запад воспринял точно брошенную в лицо перчатку — в воздухе разом запахло новой «холодной войной».

Теперь же эти путинские слова звучат актуально как никогда. Давайте перечитаем их вместе:

«Считаю, что для современного мира однополярная модель не только неприемлема, но и вообще невозможна. И не только потому, что при единоличном лидерстве в современном — именно в современном мире — не будет хватать ни военно-политических, ни экономических ресурсов(здесь и далее выделено нами. -Авт.)… И это в конечном итоге губительно не только для всех, кто находится в рамках этой системы, но и для самого суверена, потому что разрушает его изнутри.

…отдельные нормы, да, по сути — чуть ли не вся система права одного государства, прежде всего, конечно, Соединенных Штатов, перешагнула свои национальные границы во всех сферах: и в экономике,и в политике, и в гуманитарной сфере навязывается другим государствам.

…Убежден, мы подошли к тому рубежному моменту, когда должны серьезно задуматься над всей архитектурой глобальной безопасности».

Сказано это было более двух лет назад, в феврале 2007-го, когда о мировом кризисе никто еще и не заикался. И не важно, что основной упор Путин делал на внешнеполитическую, а не на экономическую составляющую. От перемены слагаемых сумма-то не меняется.

Американская политика настолько тесно переплетена с экономикой, что подчас разобраться и отделить одно от другого просто невозможно; в точном соответствии с ленинской формулой о том, что политика есть концентрированное выражение экономики.

Именно политическими, а отнюдь не экономическими причинами и объясняется многолетнее владычество доллара; да, собственно, и начальный его, первопричинный взлет.

Много раз за последние десятилетия Америка оказывалась на краю финансовой пропасти, буквально пару шагов отделяли ее от окончательного банкротства. Но исключительно политические решения неизменно откладывали этот крах.

Так случилось и после де голлевского удара под дых, когда Вашингтон, дабы увеличить зону своего влияния, моментально проникся любовью к коммунистическому Китаю — даром что прежде ненавидел его сильнее даже, чем СССР, а Мао Цзе-Дуна вполне официально, на уровне государственных документов, именовал диктатором и тираном.

Тридцать лет США не поддерживали с КНР дипломатических отношений, всячески третируя Поднебесную; формально камнем преткновения был остров Тайвань, который китайцы считали собственной территорией, а американцы — суверенным демократическим государством. (Посему еще с середины 1950-х держали там свои войска, приняв на себя обязательства по защите тайвань-ских границ.) Бред какой-то: маленький остров с населением в 15 миллионов человек был, к примеру, полноправным членом Совета безопасности ООН, а громадный Китай — самая густонаселенная страна на планете — нет.

Мао Цзе-Дун (1893–1976) — Великий Кормчий Китая, бессменный лидер Китайской компартии.

В СССР отношение к Мао было неоднозначным и крайне субъективным; сначала его именовали лучшим другом Советского Союза и верным учеником Сталина. После разрыва отношений обвиняли в ревизионизме, деспотизме и заигрывании с Западом. (Пекинская утка, крякающая под вашингтонскую дудку, — излюбленный образ карикатуристов 1960–1970 годов.)

Сам Мао долгое время исповедовал концепцию особого пути Китая. С одинаковой ненавистью он выступал против американского империализма и советского «ревизионизма». Однако под старость проявил себя крайне прагматичным политиком и даже сел за стол переговоров с Р. Никсоном

Но стоило лишь запахнуть жареным, как тогдашний президент Никсон сдал верных соратников в один присест и признал, что Тайвань — составная часть КНР. Вскоре уже в Совете безопасности заседали не тай-ваньцы, а китайцы; чуть позже США даже прервут дипотношения с Тайванем, разом забыв обо всех прежних своих обязательствах и громогласных речах.

Зато в обмен на эту уступку огромная держава оказалась вовлечена в долларовую географию. Началась беспрецедентная по масштабам экспансия западного капитала в Китай, повсеместно там стали строиться заводы, открываться совместные предприятия. Доллар вновь был спасен; у американцев появился новый рынок сбыта для своей валюты, а кризис перепроизводства получил отсрочку.