Филлип Найтли - Ким Филби - супершпион КГБ

Сотрудник СИС, поступивший на работу в разведку после начала войны, рассказывает об одном случае, который показывает, какие абсурдные меры принимались для того, чтобы не допустить принятия на работу людей с левыми взглядами. Этому сотруднику стало известно, что Эдвин Муир, поэт, работает в продовольственном управлении в Шотландии. Он упомянул его имя своему коллеге, заметив, что Муир может быть хорошим кандидатом на работу. Коллега ответил: «Мы думали о нем, однако отказались от его кандидатуры по политическим соображениям. Он коммунист». Когда сотрудник возразил против этого, его коллега заметил: «Конечно, возможно он не совсем коммунист, но такие подозрения есть. Он очень хорошо относился к беженцам, поэтому его кандидатура для нас не подходит».

Историк лорд Дакре (Хью Тревор-Роупер), который начал работать в СИС во время войны, с ужасом говорил о довоенных кандидатах на работу в разведку: «Мне показалось, что в числе профессионалов разведки было значительное количество неумных, а иногда и вовсе глупых людей. Сотрудники МИ-6 составляли два социальных класса: «лондонские сотрудники», состоявшие в основном из элегантных молодых людей из высших слоев общества, которые были привлечены на работу в разведку, исходя из доверия к ним своего класса. (Говорят, что ознакомительные беседы с ними велись в фешенебельном клубе «Будлз энд Уайте». Я думаю, что такое мнение в основном соответствует действительности.) Затем идут индийские полицейские. По моему мнению, это были удивительно ограниченные люди. В социальном плане они резко отличались от «клубных» завсегдатаев. Они не вращались в мире людей из «Будлз энд Уайте». На них в разведке смотрели с некоторым презрением».

В Москве я обсуждал эту тему с Кимом Филби. Он подтвердил, что принадлежность к определенному клубу играла основную роль в разделении сотрудников СИС. Я спросил мнение Филби о шефе СИС военного времени сэре Стюарте Мензисе. Филби ответил: «Я не считаю его талантливым разведчиком. О разведке у него было примитивное представление. Но как человек он мне нравился. Конечно, мы относились к разным социальным классам».

Сотрудник ЦРУ Лесли Никольсон, работавший сначала в Праге, а затем в Риге, поделился со мной своими размышлениями относительно взаимоотношений с офицерами на местах. Он пришел в СИС в 1930 году из разведывательной секции британской оккупационной армии в Висбадене. Никольсон окончил трехнедельные курсы в области коммуникаций, шифров и кодов, ознакомился с практикой составления финансовых отчетов в британской разведке. Ему поручили встретить прибывающего в Вену нового резидента. Беседуя с ним, одним из наиболее опытных сотрудников разведки, Никольсон спросил: «Не можете ли вы дать мне несколько практических советов?» Посмотрев на Никольсона с некоторым замешательством, резидент ответил: «Не думаю, что я смогу это сделать. Вы должны выработать их сами».

Когда Никольсона перевели в Ригу, он столкнулся с проблемой оплаты получаемой от агентов информации: «Обычно по утрам некоторые источники резидентуры имели привычку пить кофе в кафе неподалеку от фондовой биржи. Они обсуждали свои дела, подобно тому как это делают биржевые маклеры. Обмениваясь информацией, они были готовы предоставить свои услуги тому, кто больше заплатит. Без зазрения совести могли продать одну и ту же информацию противнику, естественно, за более высокую цену. Сотрудники всех разведок использовали таких лиц, хотя бы для того, чтобы реализовать свои дезинформационные сведения».

Неудивительно, что одним из слабых мест британской разведки было отсутствие в ней системы оценки достоверности получаемой разведывательной информации. Причина такого положения заключалась в том, что использование такой системы потребовало бы раскрытия источников информации, что явилось бы нарушением принятых в разведке правил. Поэтому СИС не только отказывалась сообщать потребителям информации какие-либо сведения о ее источниках, но и не поощряла обсуждение этого вопроса даже внутри службы. Нельзя не прийти к заключению, что одной из причин такого положения была боязнь, что введение действенной системы оценки информации потрясет всю организацию. Лишение разведки культа секретности показало бы тот обман, к которому прибегают «мальчики-переростки, чтобы насладиться игрой в утонченные виды спорта».

Перед второй мировой войной работой этой неэффективной организации руководил адмирал Хью Синклер, который занял этот пост в 1923 году после смерти Камминга. Синклер, невысокого роста человек плотного телосложения, хорошо видел лишь одним глазом. У него была дружеская, но блуждающая улыбка. Решение оперативных вопросов он всегда оставлял трем своим старшим оперативным сотрудникам: Стюарту Мензису, Клоду Дэнси и Валентайну Вивьену. Наиболее важным из них был Мензис, поскольку являлся заместителем Синклера. Когда 4 ноября 1939 года Синклер умер, Мензис занял его пост.

Тогда Мензису было 49 лет. Он пришел в разведку из армии, отлично воевал в первой мировой войне, награжден многими британскими орденами. В разведке широко ходили слухи, что Мензис является внебрачным сыном короля Эдуарда VII. С королевским двором он был тесно связан через свою мать леди Хольфольд, которая была фрейлиной королевы. Он был трижды женат, в первый раз на дочери графа, во второй — на внучке барона и в третий — на дочери баронета, которая до этого была замужем за сыном виконта. Был награжден иностранными орденами: Почетного легиона, Леопольда, Бельгийской короны, За заслуги (США), Святого Олафа (Норвегия), а также голландским и польским орденами. Выходец из высших слоев британского общества, Мензис, несомненно, имел значительный вес в правительственных кругах и, будучи «безжалостным интриганом», использовал его с невообразимым бесстыдством. Большим интеллектом он не обладал — один из его политических боссов назвал Мензиса «не совсем грамотным» — но у него был шарм, много друзей и большая способность к выживанию. Как и Синклер, повседневное руководство разведкой он поручил своим подчиненным, а сам занимался обеспечением позиций разведки на Уайтхолле. Это раздражало министров, которым приходилось иметь с ним дело. Один из них заметил: «О чем бы я ни спросил Стюарта по телефону, он всегда отвечал, что проверит и перезвонит. У меня, например, девяносто девять дел и я их все знаю».

Но у Мензиса были два качества, столь необходимые для шефа британской разведки: дела он вел очень экономно, у своих политических боссов создавал впечатление, что не наделает больших глупостей. Он любил лошадей, посещал скачки, много пил и чувствовал себя счастливым в клубах среди пэров. О Мензисе Филби так высказался в Москве: «Больших идей о разведке он не имел, но зато был приятным человеком».