Филлип Найтли - Ким Филби - супершпион КГБ

Таким образом, Филби встретился с Литци. Было решено, что она подаст на развод по причине нарушения Филби супружеской верности. 17 сентября 1946 года развод был официально оформлен, и через неделю Филби и Айлин сыграли свадьбу. Ему было 34, ей 35. Айлин была на седьмом месяце беременности, она ждала четвертого ребенка — Миранду. Свидетелями при регистрации брака были Томми Харрис и Флора Соломон, бывший начальник Айлин и старый друг семьи Филби. Свадьба, шумная, пьяная, была организована в доме Филби на Карлуайл-сквер.

Во время беседы со мной в Москве Филби с удивлением заметил, что, хотя с тех пор прошло столько времени, до сих пор в ходу история о его двоеженстве. (Энтони Кейв Браун пишет: «Заключение Филби брака с мисс Ферс, хотя он был уже женатым человеком, трудно объяснить… Возникает вопрос, почему Филби сделал этот опрометчивый и опасный шаг. Начальник СИС, несомненно, сразу же уволил бы его с работы, если бы ему стало известно, что глава его контрразведывательного подразделения является двоеженцем».) «Неужели кто-либо думает, что я настолько глуп, чтобы жениться на Айлин, предварительно не расторгнув брак с Литци? — спросил меня Филби. — В те времена за двоеженство полагался тюремный срок. Меня бы мгновенно вышвырнули со службы».

В феврале 1947 года Филби направили на работу в Турцию на должность резидента СИС в Стамбуле под прикрытие первого секретаря генерального консульства Великобритании. Этот шаг вызывался двумя причинами: Турция находилась на переднем крае быстро расширяющейся «холодной войны» и была идеальным местом проведения подрывных операций на южных границах Советского Союза. У Филби, по общему мнению прекрасного сотрудника разведки, не было опыта работы в резидентурах.

В конце войны СИС подверглась перетряске и осуществлявший ее комитет ратовал не за специализацию, а за универсальность. Перед всеми сотрудниками была поставлена задача проводить как разведывательные, так и контрразведывательные операции, как на территории Великобритании, так и за рубежом. У Филби был опыт проведения тех и других мероприятий, но в основном с позиции Лондона. Пришло время устранить этот недостаток, убрать разницу между теми, кто посылает и кого посылают. Эта должность считалась повышением, и Филби с удовольствием принял предложение.

Сначала он поехал без семьи, так как решил найти квартиру, а главное — заехать в Саудовскую Аравию к отцу. Кроме того, Филби считал, что будет лучше, если ему не придется представлять Айлин своей мачехе Розе аль-Абдул Азид, которая имела от Сент-Джона двоих детей. Казалось, что Сент-Джон вновь вошел в жизнь двора правителей Саудовской Аравии, как будто войны и не было. У него вновь появились оптимистические настроения по поводу деловой активности в стране, особенно в связи с гем, как он выразился, что «потекли нефтяные реки».

Во время наших бесед в Москве Филби активно защищал своего отца, которого обвиняли в том, что он сколотил состояние, участвуя в переговорах между американцами и саудовцами по поводу добычи нефти. «Давайте внесем ясность в этот вопрос, — заявил он. — Мой отец не занимался продажей американцам нефтяных концессий.

Он принимал участие в переговорах по поводу предоставления американской компании «Стэндард Ойл Компани оф Калифорния» (из которой вырос концерн «Арамко») одной концессии на разработку нефти в Саудовской Аравии. Во время переговоров ему платили по сто долларов в месяц, пять тысяч по подписании контракта и пять тысяч долларов за каждое открытое нефтяное месторождение промышленного значения. Итого, менее двенадцати тысяч долларов за одну из самых богатых концессий мира. Кстати, моему отцу удалось убедить короля Сауда разрешить американцам вести разведку на нефть потому, что при этом они могли открыть источники питьевой воды. В те годы саудовцы были в воде заинтересованы больше, чем в нефти.

Представление моего отца в качестве изворотливого бизнесмена, продающего арабам всякую ерунду, далеко от действительности. В период между первой и второй мировыми войнами он был представителем фирмы «Ма-ркони» в Джидде. После его смерти я получил 126 писем — они лежат на моем письменном столе — от людей со всего мира, в том числе от одного из управляющих «Маркони». Не возражаете, если я немного прочту из него:

«Одна из воскресных газет изобразила его (Сент-Джона) в качестве бизнесмена. Если бы он пытался им стать и если бы отбросил свою щепетильность, он несомненно был бы богатым человеком. И я бы, например, от этого только выиграл. Но, слава Богу, он не был бизнесменом».

Поскольку мы разговаривали об отце Филби, я спросил его, как бы он прокомментировал другие обвинения в адрес Сент-Джона. Например, Малькольм Маггеридж утверждал, что секрет мотиваций Филби следует искать в характере его отца. «Филби авантюрист. Ему нравится считать, что он следует по стопам своего отца. Россия была его Саудовской Аравией, а Сталин его королем Ибн-Саудом». Послушайте Джона Ле Карре: «Мститель (Филби) был обозленным одиночкой, надменным и самонадеянным человеком, который взял свои философские основы из пустынь Саудовской Аравии».

О встрече с отцом Филби написал следующее:

«Он встретил меня в Джидде, и мы совершили короткую поездку в Эр-Риад и Альхарадж. Это было мое первое знакомство со страной, которой отец посвятил большую часть своей жизни. Ни тогда, ни позже у меня не возникло желания следовать его примеру. Бескрайние просторы, чистое ночное небо и прочие прелести хороши лишь в небольших дозах. Провести жизнь в стране с величественной, но совсем не очаровательной природой, среди людей без очарования и величественности, было для меня совершенно неприемлемым. Невежество и высокомерие дают плохое сочетание, а оно в Саудовской Аравии было в избытке. А когда к этому добавляется внешний аскетизм, тогда сочетание невыносимо».

В Стамбуле Филби нашел прекрасную виллу в Бейлер-бее на азиатском берегу Босфора. Из виллы открывался прекрасный вид: вдали виднелись минареты софийской мечети, невдалеке, на берегу Босфора, находились развалины старой крепости. Дом был очень просторным, фруктовый сад спускался до самой воды. Вилла находилась рядом с пристанью, что позволяло Филби курсировать каждый день на пароме между Азией и Европой, где располагалось генеральное консульство. Арендная плата включала право на пользование частным участком, где водились омары.

Вскоре к Филби приехали Айлин и их четверо детей. Они прибыли пароходом. Детям жизнь в Турции очень понравилась — она казалась им сплошным нескончаемым праздником. Они играли в саду, плавали в Босфоре и летом загорали настолько, что, если бы не русые волосы, их бы принимали за турецких детей. Вскоре, судя по всему, Филби вошел в жизнь дипломата в одном из наиболее экзотических и интересных мест, доступных сотруднику его ранга. Нескончаемым был поток приемов, обедов, пикников, морских прогулок. «Я удивлен, почему бы не снять автобус и не развозить одних и тех же людей на одни и те же приемы», — писал он в Лондон своему другу.