Филлип Найтли - Ким Филби - супершпион КГБ

Из большой прихожей можно попасть в спальню, ванную, туалет, кухню и большую гостиную-столовую. Из гостиной виден просторный кабинет Филби. В нем письменный стол, пара кресел, картотека и большой холодильник. Пол застелен ковром. На полках, которые занимают три стены, размещена библиотека хозяина, насчитывающая около 12 тысяч томов.

Отдельная секция библиотеки отведена книгам о шпионах. В ней я отметил такие вещи, как «Охотник за шпионами» Питера Райта («мне ее подарил Грэм Грин»), «Человек, который хранил секреты: Ричард Хелмс и ЦРУ», «История британской секретной службы», «Хранитель лжи», «Совершенно секретно, ультра», «Анатомия предательства», «Антология литературы о шпионах», и другие. Читал Филби и книги в жанре шпионской фантастики. Это произведения Алана Уильямса (сам Филби является героем одной из его книг), Джона Ле Карре и Грэма Грина. В библиотеке Филби собраны все книги Грина.

На письменном столе Филби лежала пачка газет «Таймс», последний номер журнала «Индепендент», ящички с входящей и исходящей почтой, точилка для карандашей, календарь, стояла настольная лампа в виде гармошки. Из старой вазы торчали ручки и карандаши. На стене напротив письменного стола висела большая фотография отца Филби — Гарри Сент-Джона Бриджера Филби (известного по имени Сент-Джон), арабиста, одетого в национальную одежду. Под портретом висела аккуратно заделанная в рамку фотокопия двух страниц из рукописи отца Филби, исполненных аккуратным, очень мелким почерком. «Посмотри на эти страницы, — сказал Филби. — Какая ясность мысли — только два исправления на целую страницу».

На стене в рамках висели 2 большие фотографии Че Гевары. «Я привез их с Кубы», — ответил Филби на мой вопрос. «Вам подарил их Кастро?» — «Нет. Я не встречался с Кастро. Это от кубинских коллег». По каким-то причинам Филби не захотел продолжить разговор о Че Геваре, и дальнейшего развития эта тема не получила.

Я спросил Филби, не оборудован ли звукозаписывающей техникой его кабинет. Он ответил: «Не имею ни малейшего представления, да меня это и не беспокоит. Однако это вряд ли возможно. Бесполезно записывать чьи-либо разговоры, если не намереваются прослушивать пленки или прочитывать их расшифровку. А для этого потребовалось бы очень много времени, специалистов и денег».

Ужинали мы за маленьким столиком. В столовой стоял также прекрасный антикварный большой стол испанского производства, подаренный Филби его другом Томми Харрисом, дилером художественных и антикварных изделий, который в годы войны работал следователем в британской контрразведке МИ-5. Поскольку нас было только четверо, ужинать за маленьким столом было удобнее. У дальней стены стоял сервант с фарфоровым сервизом английского производства — свадебный подарок Филби от КГБ. Стены были украшены эстампами. Один из них — прощальный подарок от друга Филби — хранителя королевских картин — сэра Энтони Бланта, который также работал на советскую разведку. На стенах висело несколько небольшого размера шкур животных и пара старинных испанских дуэльных пистолетов.

Ужин приготовила сама госпожа Филби. Польскорусского происхождения, она любила комбинировать блюда этих кухонь. К столу были поданы черная и красная икра, осетрина, семга, окорок, шпроты, селедка, маринованные огурцы, черный и белый хлеб, холодное жареное мясо, жареная картошка, апельсины. Для сервировки стола использовались салфетки, на которых были изображены типично английские сюжеты, в том числе и не совсем уместный здесь лондонский Тауэр, традиционное место казни государственных преступников. На столе было шампанское, белое и красное грузинское вино и шотландское виски.

Филби наполнил шампанским хрустальные бокалы и предложил тост. «Сегодня двойной повод для торжества, — сказал он. — Во-первых, вы первый западный журналист, которого я пригласил здесь к себе домой. Во-вторых, через несколько дней исполнится двадцать пять лет с тех пор, как я приехал в Советский Союз».

Так начались наши беседы. Они всегда проходили в вечернее время: до и после ужина. Иногда в хронологической последовательности мы «проходили» по жизненному пути Филби. В других случаях я задавал Филби большое число заранее подготовленных вопросов. Иногда я оставлял ему для просмотра книги и документы, которые он комментировал на очередной встрече. Как бы поздно я ни возвращался в гостиницу, я всегда делал подробные записи состоявшейся беседы, с тем чтобы иметь возможность уточнить у Филби все неясные моменты.

После шести дней бесед как Филби, так и я чувствовали себя уставшими, и, я думаю, он был рад распрощаться со мной и со своим прошлым, о котором я ему напомнил. У меня были три полностью заполненные записные книжки (некоторые записи были сделаны самим Филби) и три фотопленки. Их должно было бы быть четыре, однако не получилось снимков, которые я пытался сделать в грузинском ресторане: я забыл зарядить пленку. Возможно, это произошло из-за 600 граммов заказанной Филби водки.

В самолете меня не оставляла мысль о том, как лучше всего реализовать на Западе беседы с Филби. Я мог бы опубликовать их содержание, разбив по темам или по событиям. Но при такой системе не учитывались бы интересы целого поколения читателей, выросших в стране после перехода Филби в СССР, которому в этом случае было бы трудно понять всю ситуацию. В конце концов я решил изложить материалы в виде биографии Филби, как это было сделано газетой «Санди таймc» в 1968 году, использовав при этом всю новую информацию, в том числе комментарии и наблюдения, сделанные Филби во время московских бесед.

Правда, это означает, что асам шпионского дела при чтении этой книги придется столкнуться с материалами, которые, по их мнению, они хорошо знают. (Однако и им следует быть готовыми к неожиданным открытиям.) Но следует отдать предпочтение не созданию удобств для некоторых избранных читателей, а ознакомлению молодого поколения англичан с жизнью замечательного человека, его политическим и личным мотивациям, и также темным сторонам шпионского ремесла, которое до сих пор оказывает отрицательное воздействие на нашу жизнь.

1988 год

Ким Филби считает, что его предки вышли из Дании, и первоначально их фамилия начиналась с буквы «Ф». «Кто впервые заменил «Ф» на «Пх» — никто не знает», — заявил он. Есть местечко Филби Брод в Восточном Норфолке, существует общество «Филби Сосайэти». В Эссексе фамилия Филби (начальная буква «РЬ») прослеживается вплоть до восемнадцатого столетия. И таким образом, Ким Филби является продолжателем старинного рода. В 1883 году дед Кима Филби Монги, лихой, но довольно безалаберный владелец кофейной плантации на Цейлоне (Шри Ланка) женился на Квини Дункан. Квини, или Мэй, как ее все называли, происходила из известной семьи военных: не менее 141 ее родственника принимали участие в первой мировой войне. Военная традиция в семье продолжалась и дальше: один из ее представителей стал фельдмаршалом Монтгомери и, таким образом, Филби является отдаленным родственником известного британского полководца.