Оксана Аболина - Маленький Лёша и большая перестройка

15 ноября 1990

Достала-таки Лёшу мышиная тема. Почти во всех детских книжках и мультиках встречаются эти романтизированные хвостатые зверьки. Тем не менее, мама и соседки говорят о них с тревогой, латают бесконечные дыры в полу, переставляют мебель, иногда отчаянно визжат и нервно оглядываются на каждый шорох. В результате всего этого Лёша уже второй день ходит с тревогой на лице, а иногда паническим шёпотом сообщает: «Боюсь, боюсь, боюсь»… — «Кого ты боишься?» — «Мыши!»

Лёшку до этого дня никогда не стригли, а теперь пришлось обрить наголо из-за лишая. Выглядит страшненько, но это его не беспокоит.

16 ноября 1990

Сегодня впервые прочитал правильно все слова на карточках. 18 из 18!

Несколько дней употребляет слово «косё» («колесо»). Показывает его на всех картинках, где есть машины и паровозы. Но сегодня прозвучал иной комментарий: «Нога», — сказал Лёша и ткнул пальцем на колесо паровоза. Повторил: «Нога», — и показал на свою ногу. Дескать, понимаете ли вы, дорогие родители, что колесо паровоза — это то же, что нога для меня?

19 ноября 1990

Появилась странная манера обращения к родителям — на «вы». «Кладите», «могите», — говорит мне Лёша, когда никого, кроме нас в комнате нет. Может быть, он воспринимает нас с папой как единое целое?

Из кожи вон вылезет, но умудрится подняться повыше и показать виднеющийся у нас в окошке кораблик-флюгер на шпиле Адмиралтейства: «бля-бля-бля», — а в другом окне Исакий: «собор».

21 ноября 1990

Лёша постигает закон причинно-следственной связи:

— Лёшенька, позови, пожалуйста, папу.

— Ключ, — объясняет Лёша, даже не подходя к двери. Мол, чего ты, мама, забыла? Папа закрыл дверь на ключ, как же его можно позвать?

— Папа! — зовёт Лёша.

— Лёшенька, он в магазине.

— Моко (молоко), — удовлетворённо замечает Лёша, хотя молока папа не приносил уже давным-давно.

Вероятно, все эти «биби», «ав-ав», «ту-ту» создали определённый стереотип, не позволяющий называть вещи правильно, и этот стереотип Лёше трудно было перешагнуть. Уже говорил уверенно некоторые сложные слова, например, «трапеция», а собака или машина — ну никак. И вот вчера папа запел: «Собака бывает кусачей только от жизни собачьей», и стереотип наконец полетел. Весь день Лёша мурлыкал на свой мотив «Собака… собачей…» А сегодня уже и слово «пашина» («машина») появилось.

— Лёша, осторожно, чай горячий, — предупреждаю я.

— Тёплый, — поправляет сын. Это слово мы услышали сегодня впервые, как и слово «спасидя» (спасибо), сказанное самостоятельно после завтрака. Наверное, «спасибо» для него не воспринимается ещё как слово вежливости, скорее, подражание родителям.

Мама купила себе и папе тапки. Даже завидно. Облюбовал мамины. Залезает в них, ходит, как на лыжах, и говорит: «Мои».

Вчера, когда папа спал, Лёшка сцапал его очки и примерял так и сяк. Не с такого ли мальчика басня про мартышку и очки была написана?

Через несколько дней Лёше исполнится 2 года. Гостей мы звать не собираемся, так как нечего поставить на стол, в магазинах пусто, нет денег, и у Лёши по-прежнему заразный стригущий лишай.

Чему мы научились к двум годам? Мы не умеем говорить фразами, но зато читаем легко и без запинки примерно 50 слов, чем вчера несказанно удивили соседку, маму Людочки. При ней Лёша уверенно прочитал: «Папа, дядя, мама, Маша, тётя, Люся, Лёша, ты, шар, дом, ёж, ляля».

С 1-ого декабря продукты можно купить только по карточкам, которые, чтобы не было ассоциаций с блокадой, официально называются «талонами». Сохранились карточки на алкоголь, они были уже раньше, но раньше по ним можно было купить кофе, а теперь нельзя.

4 декабря 1990

День Рождения, как и в прошлом году, оказал на Лёшку положительное воздействие. Если в год он начал ходить, то в два — заговорил фразами. Это случилось при гостях — мы никого не приглашали, но двое: дядя Алик и дядя Игорь всё равно зашли поздравить нас с Иваном и Лёшу. Поскольку с продуктами большая напряжёнка, люди теперь отказываются в гостях от еды, особенно если не приносят ничего с собой. Вот и дядя Алик упорно не хотел садиться за стол, а Лёша потянул его за рукав и сказал: «Дядя, пошли кушать». Это его первая настоящая большая фраза.

Лёше подарили много подарков, и самый ценный из них, с точки зрения родителей, разумеется, самый ценный — шест для спортивного уголка.

5 декабря 1990

Лёша рассматривал старые «Весёлые картинки». Увидел Самоделкина и пришёл в ужас: «Комалик! Комалик! Боюсь!» Долго объясняли, что это никакой не комарик, а робот, такой же у самого Лёши есть игрушечный, заводной. Согласился, что да, «лобот», а ночью проснулся вдруг с отчаянным воплем: «Комалик!»

16 декабря 1990

В последние дни Лёша ко всем существительным прибавляет слово «холёсий» («хороший»). Хороший Лёша, хорошая мама, папа хороший, миша хороший, утюг хороший. Споткнулся о лошадку-качалку, упал, ударился, заплакал, а после подошёл к лошадке, но не отшлёпал её, как сделал бы прежде, а погладил и сказал: «лошадка холёсий». Подобные сцены повторялись уже дважды, и они нас, конечно, радуют.

В программе «Время» подхватил слово «СССР», у Лёши оно звучит как «эсесер». Слово это часто повторяет, но произносит не всегда к месту. Вчера попросил: «Хочу эсесер». Умная мама поняла — Лёша опять забыл слово «сосиха» («сосиска») и вставил другое, созвучное ему.

17 декабря 1990

Проблема мышей не стала менее острой, и в Лёшкиной речи эта тема появляется постоянно. То увидит какую-нибудь страхолюдину в книжке и назовёт её мышью, то начнёт повторять, что боится мышей. А сегодня о своём сломавшемся любимом вертолётике выразился так: «Мышь укусила!», нашёл на кого свалить причину своей беды.

18 декабря 1990

Начал употреблять уменьшительные суффиксы. Теперь я мамика, Иван — папика, сам Лёша — Лёшика, соседка — Люсика и т. д. Иногда и так: «деник», «нозик» («денёк», «ночка»).

19 декабря 1990

Лёшка, как и мы, недоедает. Часто сидим на одном хлебе, за которым трудно рано вставать. Пристал ко мне сейчас со слезливыми интонациями в голосе:

— Хочу… хочу блиник! хочу блиник!

— Лёшенька, блины из муки делают, а у нас её нет, и в магазине нет.

Но разве такое можно понять в два года? Продолжает пищать, а у меня сердце кровью обливается:

— Хочу кушать… блиник…

Зато когда зовут кушать, это такая радость!

— Лёшенька, садись за стол.

Садится, бесконечно приговаривая:

— Садись, Лёша. Садись, Лёша. Садись, Лёша.

25 декабря 1990

Очень любит сладкое. На каждом шагу просит «кассету». Но если дашь кассету, обижается. В самом-то деле Лёша хочет не что-нибудь, а конфету.

По-прежнему у нас все «холёшие». Даже огромная собака, которая вчера громко облаяла Лёшу — она тоже холёшая. Наверное, называя так всех подряд, Лёша ждёт нашего подтверждения тому, что эти все подряд, действительно, хорошие.