Отар Кушанашвили - Не один

В это время мой средний сын не выдерживает, поворачивается к экрану и шипит: «Вы обе великие, обе!»

Не поспоришь.

Мне не хватает на экране Тиграна Кеосаяна – как именно что телеведущего, и не за то, естественно, что он дольше других держит пучеглазую паузу, и не только потому, что обходится без указующих перстов во время ударных речей, и даже не за то, что, как я, полагает Клинта Иствуда гением. Он нужен на ТВ именно сейчас, в смутные времена. Он не злоречив, но если надо, так саркастичен, что даже Новодворскую способен принудить запунцоветь. Я дюжину раз снимался под его покровом на РЕН ТВ и могу засвидетельствовать: для него дискуссия даже не ничто, она оптимальная среда для него, кровь для акулы. Он не задавака, что средь говорящих голов редчайшая редкость, ему ИНТЕРЕСНО говорить с людьми, а это ведь еще надо уметь делать, спросите у Даны Борисовой.

У него есть теплинка с человечинкой и словарь уровня моего, а такой словарь надо еще освоить, спросите у виджеев готовящегося к умерщвлению канала МTV. Он готов к любому регистру болтологии. Он сурьезен и вместе веселый, даже разговор о ЖКХ, кого хош способный вогнать в сплин, при мне не сделал его несчастным, он лихо и аргументировано «отмстил неразумным хазарам» – двум чинодралам, решившимся на съемку.

Если ты не готов к разговору с ним, то неминуемо попадешь в силки его манеры изящно стравливать, как случилось при мне с депутатом Антоном Беляковым и олигархом, ныне камбоджийским узником Полонским. Походками раннего Мела Гибсона, ждущего бенефиса, они вплыли в студию побалясничать об элите, но ведущий осадил красавцев, прозрачно намекнув, что элита из всех нас – он один. «Белые англосаксы – протестанты» притихли, а после были разбиты соцопросом в прямом эфире.

Он все объяснит про экзистенциальные неувязочки и Максиму Шевченко, и Роману Виктюку, и даже себе самому, всю жизнь отравляющему себя рефлексией и самоедством, природа коего, ясное дело, в перфекционизме, от которого, кажись, у нас отбояриваются все кого ни назови. Ах, оставьте, я даже не друг евойный, мы не бездельничаем с ним и не говорим о духовности, я даже ни разу не говорил ему, что он нравится мне как режиссер. Однажды я написал ему, что мне не хватает его на ТВ. Ответ прилетел через секунду: «А САМОГО ТВ ТЕБЕ НА ТВ ХВАТАЕТ?»

В те времена, когда мы с Гошей Куценко работали клоунами на одном из телеканалов, мы, будучи законченными нигилистами, про все говорили «зер швах» («очень плохо» по-немецки – О.К.). Уже тогда он горел кино и говорил о нем так, как галантерейные барышни говорят о пурпурных горизонтах и серебряных звездах. Прошло много лет, и наконец, Гоша, о котором уже легенды слагают, признался, что не может смотреть фильмы со своим участием. Что избавляет меня от чувства вины, ибо все эти годы я хотел это крикнуть, но боялся изобидеть: «Я тоже, Гоша, я тоже!»

Гошу-то хоть покритиковать можно, а как покритикуешь Надежду Бабкину? Она, и я это знал до программы «Доброго здоровьица!», где об этом днями сказали, настоящий полковник казачьих войск с правом ношения оружия. Она сама-то, коли закипит, сожрет тебя с потрохами, я по себе знаю. На «Славянском базаре» она всыпала мне за «дешевое фанфаронство», а годы спустя, когда обнаружила меня в самолете в подпитии, чуть из него, самолета, не вытолкала. Правда, я к тому времени заматерел и смог за себя постоять. А в ходе названной программы, превратившейся в ее бенефис, все пели ей осанну: Кобзон, Стас Михайлов, ведущие, само собой… Малахов при этом произнес фразу года, а то и тысячелетия: «РОДИТЬСЯ И САМОРЕАЛИЗОВАТЬСЯ В РОССИИ – НАИБОЛЕЕ ПОЧЕТНО, ЧТО МОЖЕТ ЗЕМНОЙ ШАР ДАТЬ ЧЕЛОВЕКУ».

В моих глазах он затмил даже Елену Малышеву, которая пригласила в гости мою давнюю знакомую Дарью Донцову с семьей и, обращаясь к ее сыну, начала так: «А какой была мама, пока не стала выдающимся, великим писателем?» Сын выдал что-то уместно велеречивое, но косноязычное, потом невестка сообщила всему миру, что ее свекровь – дивный наставник и верный друг, внучка сказала, что бабуле можно поверить все тайны, в этот момент мама, свекровь и бабушка говорит: «Да, да, да, я всегда была обыкновенным человеком, даже тогда, когда стала великим писателем».

Студия зааплодировала.

С отечественными телезвездами все просто. Это люди, способные лишь отражать свет, но не излучать его.

Дарья Спиридонова на канале «Культура» встречается с теми, кто светом одаривает, и понемножку сама начинает светиться. Сам факт присутствия в кадре, к примеру, Андрея Кончаловского, Константина Райкина или театрального режиссера Валерия Фокина способен перевести разговор в высокий регистр. С ними одной эрудиции мало – с ними нужна изворотливость, и каждый, кто приходит к Спиридоновой в гости, кому угодно готов перемыть кости. Только не себе.

Потому что всяк из них, за вычетом, может быть, Збруева, убежден, что после расставания с ними Дарьей и нами должно овладеть чувство личной утраты. У всех вышеперечисленных «тузов» я брал интервью – моя авторская радиопрограмма называлась «Большие люди». Название программы им нравилось, я лично – нет, но тяжеловесы падки на подобострастие…

Дарья Спиридонова действует иначе, она не льстит. Она перелопачивает досье и безотрывно смотрит на собеседника, смотрит необыденно и не атакует, как я, а одаривает нетривиальными вопросами. Тем только того и надо, они насилу сохраняют спокойствие – и ну оракульствовать! И фильмец я снял вершинный, и Родину я спасу, и на Эверест, если надо, залезу, и духовность в стране возрожу, и ребеночка, если надо, еще одного рожу.

Ведущему-мужчине гости такую бы мудреную философию (а чаще болтовню) посовестились бы нести, а тут Спиридонова в вечернем платье говорит о твоей многознаменательной трактовке Шекспира или Аристотеля, о твоей бунтарской стати (что в эпоху твоего очередного кризиса так кстати) – ты и поплыл.

Я знаю, я был в нее влюблен, когда она на пару с Максимом Галкиным на канале «Россия 1» вела «Танцы со звездами». Но, увы, Спиридоновой сошки с худым реноме неинтересны – ей тяжеловесов подавай.

Говоря о Познере, невозможно обойтись обыденным тоном. Потому что это наш «Гайд-парк» и наш «компас». Он может быть беспощадным, как бензопила. Он сам по себе синоним доподлинного ведущего, у которого коэффициент художественности речи высок, как небоскреб.

При этом он, в противовес псевдозвездам, не стремится оголтело нафаршировать собой все окружающее пространство. Вынуждает, а это дано только Мастерам, «нырять в себя», чтобы вместе с ним искать ответы на проклятые вопросы.