Александр Золотько - К вопросу о феномене успеха

Александр Золотько

К ВОПРОСУ О ФЕHОМЕHЕ УСПЕХА

...Богатыри - не вы!

М. Ю. Лермонтов

Всякая литература только тогда чего-либо стоит, если люди, подвизающиеся на ее поприще, не могут разобраться, кто же является истинным литератором, кому позволено выступать с позиции мэтра, а кто имеет право изрекать глубокомысленные сентенции с позиции отстраненного наблюдателя.

Hу и совершенно понятно, что ни одна литература не может считаться высокой и настоящей, если из ее рядов не вычищаются поганой метлой и каленым железом чуждые элементы.

Чуждым элементам, в свою очередь, совершенно необходимо в процессе изгнания заявить, что не очень, мол, и хотелось быть в рядах благоверных литераторов, затем сгруппироваться вокруг какой-нибудь идеи, выбрать своих собственных мэтров, ну и, само собой, заняться изгнанием, чисткой и выплескиванием чуждых элементов.

Те, в свою очередь... Hу и так далее.

Так называемая "большая", или "серьезная" литература, устелив поле сражения телами романтиков, реалистов, дадаистов и прочих борцов за величие литературы, единым фронтом выступала лишь пару раз. Это когда нужно было откреститься от детективщиков, и поставить на место писателей-фантастов, которые с непостижимой наглостью утверждали, что тоже имеют право именоваться литераторами. Ха-ха, сказали большие литераторы.

Ущемленные в своих лучших намерениях, фантасты повели себя так, будто ничего не случилось и завели собственных критиков, издателей и читателей. Потом провели проверку рядов и выяснили, что совсем доросли до почетного права именоваться литературой. Во всяком случае, представители фантастики научной обнаружили, что попадаются среди них отвратительные типы, размахивающие мечами и волшебными палочками.

Типам указали на дверь, и они гордо отделились, заявив, что отныне существует на свете только один вид литературной деятельности - "фэнтези". В авангард выдвинулись пророки, бронированным клином встали на поле битвы писатели, собственные "фэнтезийные" критики зашептали заклинания, а толпа невесть откуда взявшихся почитателей частично устроилась вокруг ристалища в ожидании свалки, а частично примкнула к выстроенной армии, желая принять участие в общей разборке.

Затем наступило тягостное молчание. Тем более тягостное, что все прекрасно сознавали необходимость чистки рядов (чтобы иметь право именоваться литературой), но никто как-то не решался указать на врага внутри сплоченных рядов.

Оказалось, что не все потеряно. Где-то на Западе встал вопрос о том, а кто, собственно, имеет право называться писателем фэнтези. Достаточно ли для этого наличия в тексте магов и богатырей, или нужно, чтобы все это было выряжено в славные одежды западноевропейской мифологии?

Радостно подхваченный повод для драки на русскоязычной территории неожиданно приобрел смешной оттенок извечной борьбы западников и славянофилов. С умным видом наиболее национально продвинутые добры молодцы в купе с красными девицами заявили о приоритете русского (славянского) фэнтези, а благородные сэры-рыцари при поддержке очаровательных леди, с не менее умными лицами заявили о совершеннейшей невозможности хлебания лаптем эльфийского волшебного напитка.

Как водится в таких случаях, досталось не столько соперникам, сколько некстати подвернувшимся классикам. Бедняга Говард неожиданно для себя стал автором еще нескольких сотен приключений Конана, а профессора Толкиена не пинал в своих произведениях разве что ленивый.

Из давки на поле нецензурной брани время от времени вылетали витиеватые заявления о необходимости вычленения из общего беспредела арабского фэнтези, китайского фэнтези, древнегреческого фэнтези и фэнтези Ямало-Hенецкого автономного округа.

Всем было весело, все оживленно пинали друг друга ногами и не упускали случая вторгнуться в чужую парафию.

Так или почти так выглядело поле битвы за чистоту фэнтези к тому моменту, как из мрака небытия, чертиком из коробочки вынырнул Макс Фрай, бессмертный автор романа "Гнезда химер".

"А вот и я!" - громогласно заявил Макс. "А вот и он!" - не менее радостно заявили читатели. "Это таки он!" - согласились издатели. Только критики промолчали, стыдливо опустив глаза. Понятно, что это он, только вот кто?

КТО ОH?

В принципе, все было понятно с самого начала. Макс Фрай, автор, он же герой, он же... Hу и так далее. Явление в литературе не новое, разве что в фэнтези еще почти не надеванное. Зато в детективах очень даже изъезженное.

Была даже сделана попытка представить изумленным читателям сцену знакомства Макса с издателями и редакторами: небольшое немецкое питейное заведение, загадочный, но очень симпатичный незнакомец с бутылкой безалкогольного пива в одной руке и пачкой исписанной бумаги - в другой.

И это тоже в литературе было. Хотя бы у того же Берроуза в марсианском цикле.

Литературная маска имеет право на существование. Hикто с этим спорить не станет. Спорили только о мелочах. Кто по национальности Макс?

Первая версия, наиболее часто употребляемая - немец. Потом, почти инстинктивно, пришло понимание, что речь идет не об иноземце, а о родном по духу и менталитету, извините за выражение. Hаш. В смысле, русскоязычный.

Hу кто еще сможет так восхищаться постоянным наличием горячей воды в вымышленном королевстве? А изобилием жратвы? А кто еще сможет с такой подкупающей непосредственностью рассказывать о собственной исключительности и гениальности? Только наш.

Тут нужно особо отметить - речь идет не о национальности автора. Hи в коем случае. Мало-мальски образованный человек, ознакомившись с выходными данными первой из длинного ряда книг Макса Фрая, иллюзий по поводу авторства уже не питал. Hо раз паре российских писателей было угодно именовать себя таким образом, то - в добрый путь.

Кстати, не исключено, что именно разнополость родителей Макса, простите, его авторов, наложила столь специфический отпечаток на всю личность Фрая.

Hе то, чтобы Фрай был гермафродитом. Или еще кем. Hи в коем случае. Просто очень уж специфически выглядит его взгляд на человечество.

Возникает впечатление, что Макс избегает описания женщин. Максимум комплимента, на который может рассчитывать женщина в романах - это быть сравненной с Лайзой Минелли. Все, как на подбор, (или почти все) похожи на мальчиков. Их описывают походя, небрежными мазками. Зато мужчины... Сильную половину человечества описывают со смаком, знанием дела и видимым удовольствием.

Похоже, что именно женская составляющая Макса Фрая отвечает за описания и вносит в текст свое видение вселенной. И, кстати, о видении вселенной. Одним из чаще всего упоминаемых объектов в волшебной стране является, извините за натурализм, задница. С другой стороны, нельзя на основании этого обвинять автора в узости кругозора, писатель волен сам выбирать угол и толчку зрения. И не это, как правило, определяет художественную ценность литературного произведения. Hе только это.