Наталия Лебина - Проституция в Петербурге: 40-е гг. XIX в. - 40-е гг. XX в.

Наметившаяся к концу XIX в. общая тенденция сокращения числа публичных домов отразилась в первую очередь на дешевых борделях. Многие из них ликвидировали по решению Врачебно-полицейского комитета как не соответствующие элементарным требованиям гигиены. К 1883 г. в Петербурге оставалось 146 публичных домов, к 1889 г. — 82, а к 1897 г. — 69 [26] См.: Федоров А. И. Указ, соч., с. 6, 45; Статистика Российской империи. XIII в. Проституция в Российской империи по обследованию на 1 августа 1889 г. СПб., 1890, с. 4-5. . Но и среди этих уже не столь многочисленных заведений большинство составляли те, где плата за услуги не превышала 1 рубля. Так, по данным всероссийского обследования 1889 г., из 82 домов в Петербурге дорогих насчитывалось всего лишь 4, в 27 борделях за визит брали 1 —2 рубля, в 51 — от 30 до 50 копеек. Конечно, содержать такие заведения было выгоднее. За аренду помещения, как выяснилось в ходе обследования, хозяйки платили от 30 до 120 рублей в год. У владельцев же шикарных публичных домов только квартирные расходы достигали 1200—5000 рублей. И все же содержатели дорогих борделей в Петербурге не скупились. В середине 80-х гг. хозяйка одного из таких заведений истратила 7 тыс. рублей на оборудование зеркального зала для «особых случаев» [27] См.: Шашков С. С. Собр. соч. В 2-х тт. Т. 1. СПб., 1898, с. 889. . Подобные расходы, впрочем, очень быстро окупались. Врачебно-полицейский комитет позволял повышать цены за услуги в зависимости от комфорта и обстановки. За сеанс в дорогом публичном доме брали 3-5 рублей, за ночь — 5—15, за обслуживание клиента вне борделя — до 25 рублей [28] См.: Федоров А. И. Указ, соч., с. 45; Статистика Российской империи…,с. 4—5. . При этом указанные цены оставались стабильными начиная с 70-х гг. XIX в.

Конечно, интерьеру соответствовали и женщины. В дорогих публичных домах «работало» в основном больше иностранок: немки, голландки, француженки. Встречались даже японки, они отличались особой чистоплотностью и примерным поведением [29] См.: Штюрмер К. Л. Указ, соч., с. 28. . «Проститутки-аристократки» умели себя и подать, и продать. Чаще всего это выражалось в одежде. В некоторых заведениях доминировал «национальный стиль»: можно было развлечься с костюмированной «грузинской княжной», «пылкой испанкой», «русской красавицей». В Петербурге на рубеже XIX—XX вв. существовал публичный дом, где все женщины выходили к гостям в костюмах эпохи Директории: в париках и кринолинах. Сверхутонченным эротизмом отдавала и обстановка другого заведения, в котором девиц наряжали в подвенечные платья и фату [30] См.: Бентовин Б. И. Указ, соч., с. 119. .

Но не только внешний антураж мог привлечь посетителей в немногочисленные дорогие петербургские бордели. Девицы там содержались, как правило, достаточно образованные. Как ни парадоксально, в конце XIX в. это привлекало мужчин даже в продажных женщинах. Намеки на культуру, вероятно, создавали некую иллюзию любви, насколько такое возможно в борделе. Опросы, проведенные в 1899 г. М. И. Покровской, а в 1908 г. Б. И. Бентовиным, среди женщин, лечившихся в Калинкинской больнице, показывают, что окончившие гимназию и владеющие тремя языками не редкость среди обитательниц российских диктерионов. М. И. Покровская нарисовала психологический портрет 19-летней неудавшейся актрисы из семьи нижегородского механика, добровольно поступившей в публичный дом. Девушка, ни в коем случае не пожелавшая менять свой образ жизни, в борделе пользовалась особым спросом у гостей благодаря молодости, красоте и, главное, образованности. Это обеспечивало ей привилегированное положение [31] См.: Покровская М. И. Указ, соч., с. 12-13. . Весьма похожий тип проститутки описан и Б. И. Бентовиным. Это некая Генриетта Д. — 21 года, свободно говорившая на французском, немецком, итальянском языках, женщина с очень властным и сильным характером и, что самое интересное, считавшая проституцию нормальным занятием, которого нечего стыдиться. По словам Генриетты, «каждый выбирает себе тот труд, который ему больше подходит». Она считалась неформальным лидером в публичном доме, отстаивая материальные и профессиональные права своих «коллег» [32] См.: Бентовин Б. И. Указ, соч., с. 20—21. .

Действительно, «идейность» оставалась, пожалуй, характерной чертой обитательниц дорогих публичных домов Петербурга. В отличие от дешевых «билетных» девиц, они шли в бордели вполне сознательно и, как правило, добровольно, оценивая все опасности своей профессии, а следовательно, старались следить и за гигиеной, и за образом жизни. Может быть, отчасти благодаря этим качествам «служащих» несколько шикарных борделей города просуществовало довольно длительный период времени. Согласно данным обследования 1889 г., в Петербурге функционировало два публичных дома, зарегистрированных в 40-х гг. XIX в., 14 заведений были известны не менее 20 лет, 47 — не менее 10 лет.

Показательна в этом плане судьба публичного дома на Потемкинской улице, сумевшего удержаться «на плаву» даже в 1909 г., когда в Петербурге осталось всего 32 таких заведения с 322 девицами [33] См.: Врачебно-полицейский надзор за городской проституцией, с. 20. . Его обстановка почти дословно описана А. И. Куприным в повести «Штабс-капитан Рыбников»: «Это учреждение было нечто среднее между дорогим публичным домом и роскошным клубом — с шикарным входом, с чучелом медведя в передней, с коврами, шелковыми занавесями, люстрами, с лакеями во фраках и перчатках. Сюда ездили мужчины заканчивать ночь после закрытия ресторанов. Здесь же играли в карты, держались дорогие вина и всегда был большой запас красивых, свежих женщин, которые часто менялись» [34] Куприн А. И. Собр. соч. В 6-ти тт. Т. 4. М., 1958, с. 31—32. . Именно этот контингент проституток мог обратиться в 1910 г. к Первому Всероссийскому съезду по борьбе с торгом женщинами с просьбой ввести обязательный осмотр посетителей публичных домов. «Идейные» проститутки стремились до минимума свести степень риска в своей профессии. Весьма показательно в этом плане их письмо в оргкомитет съезда: «Мы ведь тоже люди, здоровье нам дорого, и старость наша и без того не сладка. Посетители не лучше нас, участвуя в этом деле. Авось найдутся добрые люди, которые поймут, что губить нам в молодые годы свое здоровье тоже горько и обидно, что все только с одной стороны требуется, только с нас. Просим убедительно и об нас позаботиться» [35] Труды Первого Всероссийского съезда по борьбе с торгом женщинами. Т. П. СПб., 1912, с. 511. . Письмо подписали 63 поднадзорные «билетные» девицы, по-видимому лишенные сентиментального подхода к своей профессии.

В целом же проститутки из дорогих и средней категории публичных домов склонны были к определенной восторженности, проявлявшейся прежде всего в «обожании» подруг. Такое поведение вообще характерно для заведений закрытого типа, где в тесном контакте живут молодые, сформировавшиеся люди: для кадетских корпусов, институтов благородных девиц, пансионов. Но если в последних «обожание» зачастую имело сексуальный подтекст, в публичных домах он полностью отсутствовал, о чем свидетельствуют образцы писем подруг-проституток, собранных Б. И. Бентовиным. Нередко это были стихи, даже не столь уж неграмотные, пронизанные острым чувством одиночества: