Юрий Дьяков - Фашистский меч ковался в СССР

Тоталитарное сознание совершенно не связано с реалиями жизни и не способно к просветлению. Нужно отдать себе отчет в том, что догматиков-сталинистов не проймут никакие аргументы, никакие доводы рассудка не в силах поколебать их «идейную» устремленность. Это привычный для нашего человека сдвиг сознания, именно он наиболее опасен в связке с бюрократическими ведомственными структурами.

Вырваться из цепких клещей догматического мышления непросто даже для тех, кто сознательно стремится к этому. Вот почему мы говорим – Сталин жив, а адепты тоталитаризма по-прежнему пытаются навязать исторические мифы, с тем чтобы вытравить научное знание.

Таковым примером является пресловутый десятитомник «Истории Великой Отечественной войны советского народа 1941-1945», работа над которым была развернута в соответствии с решением Политбюро ЦК КПСС от 13 августа 1987 года. Тогда КПСС находилась в авангарде и действовала директивными методами. Состояние дел с подготовкой многотомника вызывало недоумение и противодействие прогрессивных ученых, которые понимали, что это сталинский метод прямого вмешательства политики в науку, подчинение науки государству, диктат над ней, да еще военного ведомства, практически взявшего под свой контроль этот труд.

Десятитомный официальный опус – это целенаправленная диверсия идеологов от КПСС против прозревающего от лжи парода. Это попытка знакомыми средствами реанимировать идею прочности и незыблемости «социалистического» строя. Это идеологическая мина под процесс обновления нашего общества.

А между тем широким фронтом уже велась подготовка к изданию первых томов труда. Многие историки работали на эту многотомную ложь не задумываясь. Все это представляется нам показателем того, что дело шло по накатанной колее застойных лет. Слишком долго взгляд обществоведов был зашорен, и ныне лишь только начался процесс «разгерметизации» сознания.

Пресса вскрыла факт разгрома макета первого тома, посвященного довоенной истории страны, ревнителями «устоев» из Главной редакционной комиссии. Но не нужно заблуждаться! Разгром последовал не за правдивость авторов, а лишь за робкие проблески правды. Вспомним по этому поводу мудрые слова Омара Хайяма: «…написанное утром, в первый день творенья, прочтет рассвет в день страшного суда».

Общественность ждет от историков принципиально нового труда, созданного на основе глубокой переоценки прошлого, а не подправленной модели уже написанного. Готовы ли сегодняшние историки к этому? Знаем ли мы нашу историю так, что можем отразить се правдиво и глубоко? Ответ у нас один: НЕ ЗНАЕМ И ПОКА НЕ МОЖЕМ.

Для нас никакой урок не впрок. Дело в том, что долгие годы серость, единомыслие, удручающее однообразие выдавались за образцы научного анализа. Научная общественность еще не способна не только к выдвижению новых идей и подходов, но и к их восприятию. Ученых, утративших творческий дух, большинство. Прогрессивно мыслящие несут потери.

. Поспешность не простительна для ученого-историка. Когда нет достаточной базы данных, нет и возможности выработать грамотные подходы к тем или иным проблемам. До сих пор правда о минувшей войне и ее причинах является наиболее строго охраняемым секретом, потому что победа в ней оправдывала прочность и незыблемость созданной большевиками тоталитарной системы. Раскрытие же секретов грозило разрушить этот миф. Ответ на вопрос, почему мы победили, лежит в совершенно другом измерении – в уникальности нашего народа.

Самые страшные преступления XX века совершены германским фашизмом и сталинизмом. И если первый обрушил меч геноцида на другие пароды, то второй – прежде всего на свой. Это правда, страшная правда о нашем недалеком прошлом. Она позорна для нас, но жизненно необходима. Страдания народа – это та бездна, в которую жутко заглянуть, но это надо сделать, чтобы наконец уяснить, как и откуда нам выбираться.

Можно понять муки обманутых поколений ныне живущих людей, многие из которых протестуют против «очернительства» нашей «славной истории». Но виновата не та высказываемая сейчас крайне скудная правда и не авторы-правдолюбцы, а ложь, что закладывалась на все времена в сознание людей, будто жизнь наша – безоблачна и счастлива.

Питательной средой для прямой лжи и полуправды (которая хуже лжи) был идеологический монополизм с его нетерпимостью и секретностью. Секретность и лживость – родные сестры, поскольку люди, приобщенные к секретам, просто обязаны лгать. В феномене лжи заложен мощный социально-психологический фактор. Ибо многие искренне верят, что полная правда вредна. Проблема «ложь во благо» – одна из вечных. Иные считают критический подход к прошлому разрушительным, другие воспринимают его как освобождение от скверны. И хотя он идет болезненно, он крайне необходим.

Вот почему мысль прогрессивных, очень малочисленных ученых с трудом продирается сквозь частокол преград, воздвигнутых хранителями партийных и государственных тайн. У нас до сих пор нет закона об архивах, и поэтому любой чиновник может заявить: не дам, не пущу, не позволю. Архивное табу продолжает царить на публикацию самых ценных для постижения истины документов. Особенно силен синдром запретности в области внешнеполитических проблем, где историки могли опираться только на официальные документы для открытого пользовании.

Сегодня критическое переосмысление нашей истории немыслимо без решительного прорыва завесы секретности. Засекречивание – это не только форма защиты от сторонних глаз. Охранители архивных секретов пекутся по об утечке чисто военных тайн, которые спустя более 50 лет полностью утратили смысл и значение, они боятся за прочность политических устоев, за судьбу сталинского лжесоциализма, потому что за всем этим стоит главнейший вопрос о цене, которую заплатил наш многострадальный народ за действительно Великую Победу Историков до сих пор предупреждают против разглашения любых секретов под предлогом нанесения возможного ущерба международному престижу страны. Власть жестоко мстит тем, кто выдаст ее тайны.

Таким образом, перед нами два препятствия: субъективного и объективного плана. Если внутренний цензор с трудом, но преодолевается, то с бюрократическим противодействием гораздо сложнее.

Есть реальная угроза уничтожения архивных документов. Именно поэтому нужно покончить с неведомо кем установленными запретами в архивном деле, открыть архивы КГБ, ЦК КПСС, МИД и другие, храпящие историю судеб миллионов обманутых системой людей.

Перестройка исторической пауки – процесс сложный, и для этого требуются нравственные усилии и мужество в противоборстве с рутиной. Нелегко далось нам прозрение. Но мы его воспринимаем как очистительный процесс. Постоянно помня об ответственности перед погибшими, перед своим народом, историки но велению сердца будут докапываться до истины всегда, при любых обстоятельствах, не считаясь с последствиями. Кто на это не способен, тот ошибся в выборе профессии.