Максим Калашников - Оседлай молнию!

Одним словом, при политике «а-ля Тарасов» русские до середины 90-х годов при поддержке авторитарного государства могли выбросить на мировой рынок либо вещи, которые не имели западных аналогов (скажем, экранопланы), либо вполне наукоемкую продукцию, которая была гораздо дешевле западной (истребители, авиалайнеры последнего поколения, вертолеты, компьютеры «Эльбрус», АЭС). При этом уже тогда умные люди говорили: нас на западные рынки с таким товаром не пустят (не пускают и до сих пор). Давайте же пойдем на богатые незападные рынки – в Индию, Малайзию, Китай, страны Персидского залива, в Иран, в Латинскую Америку.

Но мы могли пойти на прорыв и с более прозаичной продукцией. Даже наши легковые машины хорошо продавались в своих нишах на мировом рынке, даже бытовая техника и электроника находили широкий спрос за рубежом. Когда в 1990-м нахичеванцы снесли границу с Ираном, хлынувшие оттуда иранцы буквально вымели из советских магазинов все: телевизоры, магнитофоны, стиральные машины и пылесосы, миксеры и кофемолки с клеймом «Сделано в СССР». Хотя в самом Иране в магазинах давным-давно есть и японская, и южнокорейская бытовая техника. А недавно в журнале «Русский предприниматель» (№ 7, 2002 г.) из интервью с коммерсантом мы узнали, что русские в СССР поставляли за рубеж около тридцати миллионов наручных часов ежегодно, причем их охотно покупали в Канаде, Британии, США и Франции. Оказывается, мы тогда занимали ту нишу, которую теперь захватили китайцы с их дешевыми поделками, но мы предлагали куда более качественный товар.

В этот момент у нас еще были кадры обученных рабочих и инженеров, которые не успели разбежаться с остановившихся заводов, спиться, потерять навыки и превратиться в «челноков». Еще был запас времени. Еще была полностью в руках государства собственность на нефть, газ, алюминий, полиметаллы и минеральные удобрения, миллиарды долларов от них текли в бюджет, и эти деньги могли быть направлены в поддержку промышленных проектов. Запад беспокоился серьезно: ведь русские товары отличались не только оригинальностью, но и дешевизной.

Будь у нас в тот момент правитель, который отличался умом и волей, Россия могла восстать из пепла и превратиться к нынешним дням в крепкую, поднимающуюся страну, которая не дарила бы ежегодно миллиарды долларов туркам и китайцам за их ширпотреб.

Но чуда не случилось. Пришла гайдаровщина, которая сгубила все на корню. Пришел Чубайс, который, надо отдать должное его разрушительному потенциалу, один стоит десяти авианосцев США. Разложение русского народа зашло столь далеко, что власть в тот момент оказалась у стаи самых оголтелых пиратов и комиссаров, которым было наплевать на производство. На черта нам заниматься экранопланами, если можно сделать богатство быстро, на прямом воровстве, вывозе сырья и на приватизации (когда приобретаешь собственность за гроши)? «Реформы» стали торжеством наглого хама, вора и грязного манипулятора сознанием над русским творцом и промышленником.

Ладно бы наши реформаторы пустили под нож действительно неконкурентоспособные производства вроде обувного или «Москвича»-металлолома! Но самый сильный удар они нанесли как раз по тем отраслям, предприятиям, институтам и научным центрам, которые давали надежду на развертывание конкурентоспособных производств, на выпуск уникальной продукции!

Средства же массовой информации в тот момент были наполнены бесконечными бреднями о злодеяниях Сталина, воспаленной тягомотиной о том, что «эта страна» безнадежна, чернухой и порнухой. Свора журналюг отчаянно ненавидела собственную страну и даже не стремилась изучить: а что есть у нас перспективного и что можно сделать сегодня? Это полностью парализовало волю русских и подорвало их дух. Ну и, конечно, американцы и К° приложили к этому руки, управляя нашей прессой и насажав в ельцинский госаппарат своих советников.

Так погибло возможное русское чудо начала 1990-х. Оно погибло безвозвратно, потому как за 1990-е советский технологический уклад подвергся разрушению и устареванию, а человеческий капитал СССР оказался спущенным в унитаз.

Уже при Путине предпринималась лишь одна робкая попытка поставить на чудо. В сентябре 2000 года на так называемом саммите тысячелетия, в окружении столпов мировой политики и бизнеса, преемник Ельцина огласил инициативу шефа Минатома Евгения Адамова: начать развитие дешевой ядерной энергетики с использованием уникальных русских реакторов БРЕСТ. Тех, которые могут работать на природном уране и не требуют архидорогой индустрии обогащения этого металла. Тех, которые не могут использоваться для наработки материалов для атомного оружия. При этом БРЕСТы не могут бесконтрольно разгоняться и взрываться, как в Чернобыле в силу особенности своей конструкции. И они же способны дожигать в себе отходы АЭС первого поколения.

Тогда Москва предложила: давайте начнем программу, которая избавит мир от засилья высоких цен на нефть, которая позволит незападным странам побороть бедность и неразвитие с помощью недорогих АЭС новой волны.

Инициативу Путина хозяева пресловутого саммита встретили с ледяным равнодушием. Это неудивительно: хозяевам США такая технология смертельно враждебна, потому что изменяет привычный мир. А незападные страны спросили: а почему же вы не строите такие станции в самой России? Вот если бы они у вас работали, если бы мы могли их пощупать и взять ваш богатый опыт, вот тогда бы…

Эта неудача настолько обескуражила Путина, что он сник и больше не пытался делать что-то подобное. Очень быстро он скатился на политику односторонних уступок США, когда платой за реальные потери России становилось лишь одобрительное похлопывание нашего президента по плечу.

– Легко вам Путина судить! – скажет Скептик. – Каждый, понимаешь, мнит себя стратегом, видя бой со стороны. А что ему оставалось делать?

Во– первых, мы Путина не судим. У нас есть еще надежда на то, что он вырастет из первого чиновника в политика и верховного правителя. Судить любят другие -те, например, кто выкрал из Югославии Милошевича и сейчас издевается над ним в Гааге.

Во– вторых, стратегия, она и со стороны, и из центра боя все одно -стратегия. Она либо есть, либо ее нет. Про отсутствие стратегии мы и говорим.

Итак, что оставалось делать?

В то время мировые цены не нефть доходили до 28 долларов за баррель, и руководство страны получило дар небес: за 1999-2001 годы незапланированные доходы казны достигли 25 миллиардов долларов.

Ден Сяопин или товарищ Сталин из этих 25 миллиардов хотя бы пяток откинули в особый бюджет развития. Из него можно было построить действующую станцию на БРЕСТах и потом прорваться с ними на перспективные рынки Азии, в конце концов вернув все затраты и обеспечив стране доходы на десятки лет вперед. Более того, из этого же бюджета можно было кредитовать экспорт оружия, резко его нарастив, поставки за рубеж наших АЭС и даже профинансировать коммерческое продвижение новых русских технологий. Кстати, именно тогда Путину и предлагали создать сетевую корпорацию выгодных проектов на базе управления делами его администрации. Тогда даже не в деньги дело упиралось, а в элементарную поддержку власти. Нефтяные и сырьевые компании РФ просто лопались от долларов и не знали, куда их вложить. Под контролем Путина уже оказалась и прибыльная «Роснефть». Достаточно было неофициальной беседы с некоторыми бизнес-руководителями для того, чтобы деньги пошли в перспективные проекты. Скажем, в строительство пятнадцати энергоблоков на реакторах ВК, которые навсегда сняли бы проблему замерзающих зимой регионов России, освободив для экспорта несколько миллионов тонн нефти в год. 2000-2001 годы также могли стать началом русского чуда.