Андрей Караулов - Русское солнце

— Знаешь, Володя, на что это похоже?

Майор Тараненко, начальник охраны, подскочил к вице-президенту:

— На что, Александр Владимирович?

— Это, Володя, как ухо на жопе слона.

— Почему, Александр Владимирович?!. — опешил Тараненко.

— Не понял? Красиво, но бесполезно.

Руцкой захохотал, а Мубарак чуть не упал.

Судьба смеялась над Руцким, он все время залетал не туда. Вроде бы счастливчик: попал в афганский плен — вышел на свободу (не то что вышел, привезли!), через неделю — Герой Советского Союза. Явился «на гражданку» — тут же стал народным депутатом и (через несколько месяцев) — вице-президентом Российской Федерации. А судьба, оказывается, посмеивалась над ним: Руцкой все время оказывался не там, где нужно, был не с теми, за кем будущее, — ну что тут сделаешь?

Сначала Руцкой заискивал перед Ельциным. Заметив, в каких ботинках ходит Президент России, Руцкой тут же приволок целую кучу коробок: это вам, Борис Николаевич!

Ельцин не взял. Покраснел… и так зыркнул на Руцкого, что вице-президент тут же покинул кабинет.

О ботинках Ельцин запомнил. Он не прощал унижения.

— Приватизация на подходе? — спросил Акоп.

— Так точно, — кивнул Руцкой.

— Акции как на Западе, да? В свободной продаже?

— А черт его знает, этого Гайдара, Акопчик! Ему надо как можно скорее заводы раздать, класс собственников нужен, потому что собственник, — Руцкой икнул, — б-будет, Гайдар говорит, платить раб-бочим стока, что им не надо будет на митинг… это Гайдар в книжках увидел…

Руцкой вернулся к столу и налил себе водку.

— Дурак Гайдар, — уверенно сказал Акоп, — с чего он взял, что завод у меня будет работать лучше, чем у Брежнева? Производительность труда… что, от формы собственности зависит, что ли?..

— А ну их в зад…

Руцкой поднял рюмку:

— За нас, Акопчик!..

Акоп понял, если он выпьет, он умрет. Но выпил.

— Вот я, Александр Владимирович, профессионал… я в бизнесе вон как кручусь: от милиции — терпел, от Андропова — терпел, в тюрьме был… и все своим горбом… — уникальная ситуация! Но я такой один. От Пушкино до Мытищ, вообще один… вот Саня есть… в Калининграде, фамилию не вспомню… только мы можем распорядиться заводами-то, двое нас, других нет, а заводов — под сотню… Собственники, а? Где раньше были? Ты мне отдай и хорошо будет! А другие — кто? Люди ниоткуда. Если при деньгах, значит, бандиты… Вон у нас соколята, братья Соколовы то есть… Старший — наркоман. Три куба в день, не хило, да? И завод что… ему достанется? Ему?! А он не упустит! Если будет — хватай кто может, он схватит, с кровати встанет, колоться бросит, схватит завод и снова — три куба в день!

— Да, — кивнул Руцкой, — картина…

— Что будет? Что?! Они ж ничего не умеют, соколята эти: завод — получат, а бабки в него не вложат, не приучены… будут гнать цеха, гнать, а когда станки сдохнут, сломают завод к чертовой матери, на металлолом пустят… А землю заводскую… под таможню определят, под терминал, она ж их, в общем, земля наша… а терминал выгодно! Бандитской Россия станет, Александр Владимирович, бандитской, нельзя по Гайдару-то… нельзя так в России. Он же, Гайдар, о криминале воо-ще ничего не знает, а лезет… лезет с советами… идиот!

Руцкой задумался… — или показал, что задумался:

— Я им все время, Акопчик, твержу — смотрите, суки, кому продаете…

— Не углядишь! Никак не углядишь, Александр Владимирович! Соколята, у них опыт, светиться не будут, через подставных купят. Чего светиться?

— Тэтчер как, Акопчик, делала? Загибается государственный завод — Тэтчер тут же, пока завод не сдох, вкладывает в него бабки… у правительства, Акопчик, бабки берет, у правительства, поднимает завод до какого-то уровня и только после этого — только! — ищет нового владельца… Я узнал об этом — иду к Гайдару: куда спешишь, мудила? А я, Акопчик, не чураюсь, сам хожу иногда, хотя как должностное лицо — могу и к себе… пригласить… Но они что сделали? В указе написали, что вице-президент участвует в заседаниях правительства с совещательным голосом. Только с совещательным! Звоню Шахраю: Сережа, убери с «совещательным», мне ж стыдно! Вот и выходит, Акопчик, вокруг одного крутимся, — будет у меня тыл, будут и песни. Понял?

— А у приватизации какая цель, — Акоп тянул время, — экономика или политика?

— Больше политика, конечно. Я ж поясняю: нужен класс собственников.

— И неважно, кто этот класс?! Бандиты, воры… суки разные?

— У Гайдара и у парня… у этого, Чубайс… называется, времени нет, они коммунистов боятся. Реванша. Будет собственник — реванша в России не будет. Не получится.

— А что с заводом будет — наплевать?

— Наплевать, конечно, заводов много.

— Раз так, Ельцина никто не остановит, — протянул Акоп.

— Я остановлю.

Руцкой отвернулся к столу и налил себе рюмку.

— Выпьешь, Акопчик?

— Да… нет, Александр Владимирович…

— Твое здоровье!.. Ельцин, Акопчик, конь-тяжеловес, — Руцкой ладонью вытер рот и усы. — В какие сани его запряжешь, те он и потащит: обком так обком, демократы так демократы… Он власть любит, а как сани называются — ему все равно.

— Не ошибетесь, Александр Владимирович?

— Ошибусь, ты чё… — рыдать будешь?

— Если я с вами, значит, до конца…

— Вот это разумно! Если Россия убедится, что Ельцин — алкаш законченный… снять на камеру, как родной Президент под столом в блевотине валяется… — импичмент будет, понял? Съешь помидор!

— С удовольствием.

— Но не сейчас, не сейчас, — продолжал Руцкой. — Зачем спешить? Он Россию за год не развалит, ба-альшая Россия… — это хорошо. А навертит столько… сам себя свалит — вот увидишь!

— С нефтью-то успеем, Александр Владимирович?

— Еще как! Детали с Белкиным обсудили. Я, Акопчик, своих не сдаю, шоб ты знал.

— Моя порядочность, Александр Владимирович…

— Лады, — обрубил Руцкой.

— Тонн бы пятьсот-семьсот. Тысяч…

— Погоди, это много иль мало?

— Копейки.

— Так ты больше бери!

— Больше не вывезу.

— Ведрами вывезешь, ведрами! Давай, Акопчик, — Руцкой поднял рюмку, — шоб у тебя все было и шо-б теб-бе за это ничего не было!..

Они выпили и поцеловались.

«Слышал бы Ельцин!» — подумал Акоп.

Вице-президент России проводил его до лестницы.

— Запомни… — Руцкой поднял вверх указательный палец. — Я, бля, от-кро-ве-нен!

Нет, он все-таки набрался!

Больше всего Акопу не понравилась именно откровенность Руцкого.

«С чего вдруг? — размышлял он. — Белкин дал гарантии? Наверняка. Но я что теряю?.. Предлагают трубу. Просят не забыть. Хорошо? Понятно? А что ж тут непонятного, от себя одна только курица гребет, а мне назначено встать…»

Руцкой вернулся в комнату, где его уже ждал Тараненко. Начальник охраны доложил, что разговор с Юзбашевым полностью записан и кассета уже в сейфе.