Сергей Кара-Мурза - Евреи, диссиденты и еврокоммунизм

Журналист спрашивает Загладина: «Оказал ли влияние на разработку идей перестройки опыт западных компартий?». И помощник отвечает: «Вне всякого сомнения. Еврокоммунизм повлиял на развитие идей и общей концепции перестройки. Уже с конца 60-х годов Горбачев лично читал все документы западных компартий». К сожалению, мы мало знаем о еврокоммунизме – течении, которое оказало огромное влияние на судьбу современного мира, разрушив культуру левого движения, открыв дорогу неолиберализму на Западе и перестройке Горбачева в СССР.

Вот выдержка из работы испанского историка Антонио Фернандеса Ортис в сборнике «Коммунизм – еврокоммунизм – советский строй» (Москва, 2000). Он пишет в заключении:

"Из истории коммунистических партий и особенно компартии Испании видно, что практически во все время их существования в них имеют место два проекта коммунизма и два проекта партии. Наличие этих двух проектов не всегда осознается, можно даже сказать, что они существуют на интуитивном уровне. Различаются они не на уровне идеологии, а на уровне самого восприятия жизни и смысла существования человека в обществе.

Есть коммунизм, культурной основой которого является такая солидарность, которую мы можем назвать традиционной, народной, крестьянской. Народ, государство, общество и человек воспринимаются как единые, тотальные естественные субъекты. Они – совокупность объективных и субъективных, материальных и духовных ипостасей, которые их образуют. В этой модели коммунизма человек соединен узами солидарности со всем обществом и с природой. Его солидарность выходит за рамки социального и распространяется на природу, с которой человек устанавливает особые отношения. В Европе и России основаниями этого коммунизма были и продолжают оставаться традиции солидарности с крестьянскими корнями…

Личный путь многих руководителей испанских коммунистов хорошо отражает сохранившиеся в их мировоззрении солидарные представления. Самым красноречивым случаем была Долорес Ибаррури, но также и такие деятели, как Листер, Урибе или Игнасио Гальего. Когда они вступили в противостояние с Клаудином, Семпруном или Каррильо, движущими мотивами у них были идеалы солидарности и проект партии, которые они не могли сформулировать в виде теоретически разработанной концепции. Но они сопротивлялись проекту своих оппонентов, потому что интуитивно чувствовали, что предлагаемые изменения ведут к утрате исторической памяти, на которой стоит их идеал солидарности.

Другой проект коммунизма – городской, рационалистический. Он унаследовал ценности Просвещения и Французской революции, принял модель атомизированного человека и с нею индивидуализм. Этот проект коммунизма отвергает традиционное крестьянское мироустройство, народный мир как пережиток феодализма… Отсутствие классового сознания в среде крестьян делает их мелкими буржуа, превращает их в «мешок картошки». Это проект коммунизма, который в конце концов согласился с основными принципами, на которых стоит капиталистическое общество… Традиционные общинные ценности, традиционная солидарность, основанная на модели делимого «общего человека» («часть меня присутствует во всех людях, а во мне присутствует часть всех людей») рассматриваются в этом коммунизме как реликты предыдущих эпох в существовании человека. Реликты, которые служат препятствием прогрессу и обречены на исчезновение.

Весь практический опыт социализма в ХХ веке в большей или меньшей степени, в зависимости от конкретных условий, отражает взаимодействие двух описанных выше «проектов коммунизма». Пожалуй, большевизм представляет собой самый яркий случай. В нем переплетаются две формы коммунизма или, если хотите, две формы солидарности…

В тесной связи со сказанным выше возникает фигура интеллигента, которому трудно понять предпочтения народа, который полон противоречий и впадает то в абсолютную идеализацию, то в абсолютное отрицание. И европейская, и русская коммунистическая интеллигенция обнаруживают это свойство. Народ и его «авангард», пролетариат, стали объектом идеализации – и в отношении их природы, их поведения, их исторической роли. Народ всегда прав! Но ведь народ, как категория, не обладает разумом, он имеет здравый смысл. И именно здравый смысл народа, способ его самовыражения, зачастую грубый, и в массе пролетариата, и в крестьянстве, не соответствует идеализированным и идеологизированным представлениям левого интеллектуала. Приходит разочарование и осуждение. Левый интеллектуал Европы испытал двойное разочарование. Он не понял самовыражения народа в его собственной культурной среде, на своей собственной территории – и он не понял народного, традиционного компонента в советском проекте. Сходный процесс пережила и советская интеллигенция".

Мы знаем, что на стоpону пpотивника СССР в холодной войне пеpешла веpхушка почти всех компаpтий Запада. А вместе с ними – молодой Гоpбачев и люди его типа. Они чеpпали свои идеи из евpокоммунизма! Мы знаем также, что евpокоммунизм, пpактически, пpивел к ликвидации западных компаpтий и откpыл доpогу неолибеpальной волне, тэтчеpизму. Начался большой откат (неолиберальная волна), в ходе которого практически стерлись различия между левыми и правыми, лейбористами и консерваторами. Но на Западе для этого повоpота были хоть шкурные основания: отказ от социализма у pабочих купили за огpомные деньги, пеpекачанные из тpетьего миpа, пpотив котоpого pабочие обязались сплотиться с pодной буpжуазией (потом их, конечно, надули, но не совсем). Для СССР же пpинять идеи евpокоммунизма означало именно национальное пpедательство, ибо пpи этом мы сами пpевpащались в тpетий миp, в наихудший вариант колонии. Почему же люди типа Горбачева пpиняли эти идеи? Потому, что на Западе – хозяева их душ. Им было пpотивно и советское госудаpство, и советское общество. Они pазpушали их сознательно и плату от победителей беpут с гоpдостью честного подpядчика.

Но все же надо подчеркнуть, что войну «за умы» Запад выиграл прежде всего у себя в тылу – левая интеллигенция приняла социальную и политическую философию либерализма и отказалась от социалистических установок, а затем даже и от умеренных идей кейнсианства. Это была большая победа, поскольку по инерции доверия трудящихся «левые» у власти смогли демонтировать и реальные социальные завоевания, и культуру социальной справедливости в гораздо большей степени и легче, чем это сделали бы правые (нередко западные философы говорят, что правые, находясь у власти, вообще этого не смогли бы сделать).

Для СССР этот поворот имел фундаментальное значение, поскольку советская интеллигенция, включая партийную номенклатуру, была воспитана в духе евроцентризма, и установки западной левой элиты оказывали на нее сильное воздействие. Как было сказано, Горбачев и вся его интеллектуальная команда прямо следовали главным идеям еврокоммунизма. Но одной из важнейших установок еврокоммунизма как раз было отрицание самого права на существование советского строя, ибо в нем якобы нарушались все объективные законы, открытые Марксом.