Гюнтер Вермуш - Афёры с фальшивыми деньгами. Из истории подделки денежных знаков

О том, что подобное происходило и в самом Пренцлау, говорил на суде столяр Шрёдер: «Год назад меня подозвал кузнец и попросил сделать „качели“ для тяжёлых монет».

К сожалению, мы не знаем, чем закончился этот процесс. Скорее всего, Хеннинг не получил назад денег своего мастера, но сам не только уцелел, но и остался на свободе, так как спустя некоторое время он сообщил бранденбургскому курфюрсту, что в случае, если последний соблаговолит учредить монетный двор в Ландсберге-на-Варте, Хеннинг готов предложить свою кандидатуру на пост мастера монетных дел.

Михаэль Мартене знал и поддерживал намерения своего патрона герцога Филиппа Юлиуса ухудшить качество монет. За три месяца до вступления Мартенса в должность, 7 мая 1618 г., герцог выслушал в Лейпциге на окружном собрании представителей сословий своих подданных упрёки в том, что во Францбурге «неправедно» чеканятся монеты достоинством в два и четыре шиллинга.

Эти претензии были перечислены на обратной стороне договора герцога с Мартенсом. Самые важные из них заключались в том, что старые полновесные монеты малого достоинства уходят из обращения, их переплавляют на более мелкие монеты. Новые же монеты достоинством в четыре шиллинга слишком малы.

Все это должно было насторожить Мартенса. Ему не следовало доставлять новые неприятности своему господину. Надо сказать, что францбургские монеты с самого начала были в какой-то степени ненастоящими, так как не соответствовали общегерманским правилам чеканки монет, принятым в Аугсбурге в 1559 году. Право чеканки предоставлялось монетным дворам крупных центров при использовании ими самостоятельно добываемого серебра. Этот принцип был подтверждён в имперском законе 1572 года. Закон должен был препятствовать традиционной практике курфюрстских, герцогских, княжеских, графских, епископских и прочих монетных дворов, где шли в переплав хорошие монеты. Но цель была совершенно нереальной. В Северной и Западной Германии не было запасов серебра, что не останавливало вельмож. Закон просто игнорировался. Совершенно отчётливо это прослеживается в договоре по поводу основания города Францбурга, заключённом между герцогом Богиславом XIII и восемью представителями знати «второго эшелона». В договоре, несмотря на закон 1572 года, со ссылкой на практику других городов отмечалось, что его участники принимают на себя ответственность за выпуск монет, которые будут удовлетворять и императора, и местные сословия. Позже герцог Филипп Юлиус был вынужден выслушать жалобы своих подданных на то, что монетный двор Францбурга не имеет права на существование.

Но время добротных монет миновало. Мартене должен был присоединиться к всеобщей практике выплавки из хороших денег плохих. На вопрос герцога, нельзя ли обойтись без переплавки старых монет, Мартене ответил (7 ноября 1619 г.): «Так поступали раньше. Сейчас это невозможно, талер резко вырос в цене, а старые монеты мелких сортов остались теми же, что и четыре года назад. 12 шиллингов, выплавленных из одного талера, – это самые лучшие монеты из тех, что делаются сейчас в Германии».

Афёра в Пренцлау произошла на пороге золотой поры великой «перечеканки» монет, которая в исторических трудах датируется между 1621 и 1623 годами. На самом же деле практика переплавки хороших монет началась задолго до этого. Она известна нам ещё со времён Римской империи, даже раньше – с самых первых шагов чеканки монет. Легирование металлов всегда вдохновляло и государственных мужей, и частных лиц на снятие навара с чеканки монет.

В течение XVI века римско-германские императоры введением общеимперских норм чеканки монет (1524, 1551, 1559, 1572 гг.) стремились навести порядок в разношёрстном монетном хозяйстве и подчинить себе многочисленные монетные дворы, находившиеся в распоряжении не только различного рода территориальных владык, но и городов, имевших собственные монеты. Но уже первая из этих попыток ( 1524 г.) провалилась, так как предлагавшееся содержание серебра как в крупных (гульден – серебряная монета, чистое содержание серебра – 27,41 г; она разменивалась на монеты достоинством в половину, четверть, одну десятую гульдена, на мелкие монеты: грош (1/21 гульдена), полугрош (1/42) и мелкий грош (1/.84), так и в мелких монетах было слишком велико. Серебра повсеместно не хватало, его цена росла. Хотя Саксония, Тироль, Гарц и Богемия имели преимущества благодаря своим серебряным рудникам, но даже здесь к концу первой трети XVI века перешли на чеканку «плохих» монет. Известный «монетный спор» между курфюрстом Иоганном и его партнёром по денежному союзу герцогом Георгом дошёл до нас в трех источниках и является тому убедительной иллюстрацией (см. Ludwig G., Wermusch G. Silber. В., 1986).

В 1525 году начинается выпуск новой крупной монеты – талера, содержание серебра для которой в 1551 году было определено в 27,5 г. Талер был приравнен к 72 кройцерам. Саксонский талер был дешевле и стоил 68 кройцеров, или 24 гроша. С тех пор имперский талер отличался от саксонского.

Основной недостаток имперских правил чеканки монет состоял в том, что никак не удавалось стабилизировать стоимостное соотношение между крупной и мелкими серебряными монетами. Чеканка большого количества мелких денег обходилась непропорционально дороже по сравнению с выпуском крупных, и мелкие монеты не приносили прибыли. Поэтому так называемые низкие монетные дворы (не подчинявшиеся непосредственно императору) стали активно искать пути компенсации недополучения своих доходов. Мелкие монеты стали чеканить по собственным образцам, ухудшая содержание металла. К началу Тридцатилетней войны ( 1618 г.) практически было столько же разновидностей монет, сколько монетных дворов. Периодический контроль, который осуществлялся на заседаниях окружных земельных собраний, каждый раз обнаруживал упущения в деятельности тех или иных монетных дворов, но оставлял их без серьёзных последствий. Например, окружной конвент во Франкфурте-на-Одере в мае 1612 года принял решение о закрытии монетного двора во Францбурге. Поводом для такого решения послужил запрет герцога своему тогдашнему мастеру по монетам Каспару Ротермунду сдавать монеты на пробу. У герцога были для этого основания: францбургские монеты достоинством в два шиллинга были настолько плохи, что одна из них на глазах у герцога, «упав на стол, разломилась пополам». Вызванный Ротермунд сухо ответил, что «подобное случается даже с арабскими деньгами». Герцог Филипп Юлиус остался верен себе и не стал обременять себя выполнением решений конвента: чеканка монет шла своим чередом.

Цена кройцера в 1611 году упала с 68 (как было установлено в 1551 г.) до 90 за 1 талер. Через восемь лет за 1 талер платили уже 108 кройцеров. Содержателен в этом смысле отчёт, представленный герцогу Филиппу Юлиусу 23 апреля 1619 г. подполковником Книпхузеном: «Один мастер за неделю может изготовить 8000 талеров, за год – 424 000. Талер разменивается на 24 гроша. Из того же талера в Брауншвейге и других местах делают 120 грошей, выигрыш в расчёте на 1 талер составляет 86 грошей, что за неделю составит 688 кг серебра».