Гюнтер Вермуш - Афёры с фальшивыми деньгами. Из истории подделки денежных знаков

Директор Отт поручил Фетцнеру довести желанные монеты до зеркального блеска. Это свидетельствовало – как бы странно ни звучало – о незнании директором коллекционных образцов монет. Зеркальный блеск появился на западногерманских монетах лишь с 1952 года. Строго говоря, указанный факт в суде мог быть истолкован в пользу Отта.

Основной аргумент обвиняемых и их адвокатов состоял в том, что за каждую из «дочеканенных» раритетных монет, которые формально находились в обращении, из оборота изымалась и пускалась в переплав «нормальная» монета. Сумма денег, находившихся в обращении, оставалась неизменной. Таким образом, ни о каком фальшивомонетничестве, предусмотренном § 146, не может быть и речи.

После этого суд обратился к конкретным обстоятельствам дела. В 1968 году директор Отт распорядился отчеканить для Музея денег федерального банка в «зеркальном» исполнении по 20 экземпляров каждого вида монет, изготовленных до этого момента в Карлсруэ. Хайлингу он объяснил, что соответствующий заказ был выдан федеральным министерством финансов, правда, в устной форме.

Хайлинг в суде утверждал, что выразил сомнения относительно подобных действий, но Отт уверил его, что письменный заказ последует позже.

Подобный заказ так никогда и не дошёл до Стефаништрассе, 28. К тому же все вызванные в суд представители федерального банка, в том числе и заведующий Музеем денег, решительно отрицали, что когда-либо, выдавали такой заказ. Так возникла очень сомнительная ситуация, которая не была выяснена до конца и позволила создать картонную коробку с её таинственным содержимым.

Упомянутый «заказ» охватывал 73 типа монет, его общая номинальная стоимость составляла 2020 марок. Так как не все необходимые для дела штампы сохранились, был приглашён юный практикант, который должен был восполнить недостающие. Молодой человек, ко всеобщему удовлетворению, справился с порученным делом. Ко времени судебного разбирательства в Карлсруэ он, при всей деликатности ситуации, оказался в штате экспертов федерального банка по фальшивым деньгам.

Конечно, к нему так же мало относились какие бы то ни было претензии, как и к тому человеку, который отчеканил эти монеты и личность которого уже нельзя было установить. Разумеется, Хайлинг незаконно увеличил заказ своего шефа, распорядившись изготовить каждого типа монет на несколько экземпляров больше – для сувениров своим родственникам или друзьям. При этом заместитель директора настаивал на том, что им были пущены в «переплав» монеты того же достоинства, изъятые им из обращения. Все было сделано с холодной корректностью. Так как официальный заказ федерального министерства финансов заставил себя ждать, изготовленные «зеркальные» монеты были упакованы в уже известную нам коробку, помещённую в одно из четырех хранилищ и всеми забытую.

Немногим позже коробка, чтобы избежать встреч с ревизорами, перекочевала в помещение, где находился сейф под номером 1, которым распоряжался Фетцнер и где регулярных проверок содержимого практически не бывало. В 1973 году Хайлинг распорядился отчеканить ещё 15 «двушек», которые оказались в той же самой коробке.

В конце декабря 1974 года Хайлинг, замещая своего шефа, принял участие в совещании руководителей предприятия по производству монет. Между делом в разговоре с одним из высокопоставленных коллег федерального банка он поинтересовался дальнейшей судьбой монет для коллекционеров, сделанных по заказу Музея денег. Его собеседник ничего не знал, эту историю он слышал впервые.

Явился ли этот мимолётный разговор решающим толчком для последующего развития событий, сказать трудно, но, вернувшись с совещания, Хайлинг тут же отправился в комнату, на бронированной двери которой стояла цифра 1, и занялся таинственной коробкой. Управляющий хранилищем, отвечая в суде на вопрос, не показались ли ему странными действия Хайлинга, чистосердечно заявил: в том, что к нему поднялся господин заместитель директора, ничего необычного не было.

Вообще на монетном дворе в Карлсруэ порядок понимали по-своему. Здесь царила этакая швабская уютность, никто никого ничем особенно не обременял. Вовсе не было, например, контроля на входе и выходе. В суде, отвечая на вопрос, кто же все-таки имел доступ к ключам от бронированных помещений, Клаус Фетцнер заявил: «Кто раньше приходил, тот и брал ключи». Директор монетного двора Отт в другом случае, извиняясь, вынужден был признать: «У нас, вы уже заметили, все соблюдалось не очень точно».

В этих условиях Стефан Хайлинг не слишком рисковал, распоряжаясь коробкой с немалыми ценностями, как своей собственностью. Прежде всего бравый замдиректора, по-видимому, совершенно официально распорядился увеличить количество коллекционных монет. Их штампы хранились все в той же коробке. Затем он похищает для начала четыре комплекта. Хотя что значит «похищает»? Стефан Хайлинг решительно протестует против подобной квалификации его действий. За каждую коллекционную монету он уплатил, пустив монеты, которыми была внесена плата, в переплав.

Эти пояснения Хайлинга, всячески поддержанные защитниками трех главных обвиняемых – адвокатами Эгглером (защищал Хайлинга), Лезером (защищал Отта) и д-ром Кеммерером, доставили суду немало головной боли, но к этому мы ещё вернёмся.

На вопрос суда, почему замдиректора не посвятил в это, по убеждению последнего, законное дело своего шефа, Хайлинг отвечал, что был зол на директора, так как тот собирался отправить его досрочно на пенсию.

В рождественские дни 1974 года Клаус Фетцнер привлекается – чем не подарок? – к реализации многообещающих планов Хайлинга. Есть штампы, есть оборудование, Фетцнер – признанный мастер чеканки. Чего же ещё не хватает для того, чтобы широко развернуться? Теперь столь вожделенные в кругах коллекционеров монеты можно изготовлять в своё удовольствие.

Находится и дилер, который берётся снабжать рынок ценным товаром. Это 39-летний разъездной монтёр Маурич. Установлена и твёрдая такса, по которой он расплачивается с Хайлингом и Фетцнером за каждую проданную монету.

Всего Маурич, по его показаниям, принял к продаже 500 монет, предоставленных ему предприимчивым дуэтом. За это он выплатил Хайлингу 35 тыс., а Фетцнеру – 28 тыс. марок. Свою собственную прибыль Маурич оценил в 11 тыс. марок.

Хайлинг и Фетцнер допустили три ошибки, совершенно непростительные для служащих предприятия, где производятся деньги.

Первая ошибка – это монета в две марки, заказ на чеканку которой поступил на монетные дворы Карлсруэ и Гамбурга в 1959 году. Штампы поступили из Мюнхена. По каким-то причинам заказ вскоре был аннулирован. В результате монет серии «М.р. 1959 G» вообще не должно было быть.