Сергей Голубицкий - Как зовут вашего бога? Великие аферы XX века.

Пока изучал материалы, никак не удавалось отделаться от мысли, что всех этих людей обвели вокруг пальца. И этот вывод напрашивается даже вопреки яростным атакам на членов Совета директоров Энрона со стороны «четвертой власти». С другой стороны, вывод о «пострадальческом» статусе директоров самым парадоксальным образом запутывает существующие версии относительно роли Фастова в деле умерщвления Левиафана. Я просто не могу себе вообразить ситуацию, при которой юный и нахальный парвеню Фастов топит компанию, зарабатывая на этом «жалкие» 30 миллионов долларов, а матерый и влиятельный Роберт Белфер теряет 2 миллиарда! А между тем, все так и случилось! Остаются лишь два варианта: либо Фастов не ведал, что творил, и в буквальном смысле «беспредельничал» в одиночку на свой страх и риск (мало вероятная гипотеза), либо существуют силы, для которых Белфер — мелкая сошка, которую просто разменяли ради уничтожения Левиафана! Но тогда непонятно, что такого ценного (вернее — опасного) нашли в Энроне, чего не было в белферовской Belco Oil & Gas? Неясно. Пока неясно.

Однако вернемся к семейству Граммов. Приглашение Уэнди Грамм в Совет директоров Энрона вызвало бурю негодования в СМИ. Ну разумеется — не в 1993 году, а в 2002, когда Левиафан выбросился на сушу и больше не вызывал благоговейного восхищения и страха. Вот типичный образец бездоказательных обвинений, которые «четвертая власть» бросает в адрес Уэнди Грамм: «На протяжении последнего десятилетия Кен Лей и Энрон покупали решения, которые способствовали росту компании. В начале 90-ых Энрон воспользовался добрыми услугами Уэнди Грамм, в то время председателя комиссии по сырьевым фьючерсам и супруги поддерживаемого Энроном техасского сенатора Фила Грамма, которая вывела основные направления торговых операций Энрона из государственного регулирования. За это ее наградили местом в Совете директоров».

Первое, что бросается в глаза — это даже не бездоказательные инсинуации, а откровенное передергивание фактов. Говорится, что Уэнди Грамм «вывела основные направления торговых операций Энрона из государственного регулирования». Это ложь. Как я уже сказал, Грамм оставила работу в комиссии по сырьевым фьючерсам 20 января 1993 года, а голосование в комиссии по исключению энергетических контрактов из регуляционного процесса состоялось ... в апреле 1993 года [100] ! То есть проводилось другими людьми, да к тому же еще представляющими другую администрацию. При чем же тут Уэнди Грамм?

Я уж не говорю о смехотворности «взятки», сделанной Энроном Уэнди Грамм за несуществующие услуги. За участие в работе Совета директоров Энрона Уэнди получала 22 тысячи долларов в год плюс 1250 долларов за каждое заседание, на котором она присутствовала. Явно не удовлетворившись цифрами, «четвертая власть» не преминула присовокупить к своему гражданскому обвинению 50 тысяч долларов, которые Кеннет Лей пожертвовал университету, где Уэнди работала, а также сумму в 34100 долларов, поступивших за все годы от Энрона в кассу избирательной компании Фила Грамма.

Даже не знаю, что сказать. При мысли о чудовищном размере «подкупа» а в голову постоянно лезет неуместное сравнение сказочного обогащения семейства Граммов со скромным гешефтом Миши Коппера, который вложил в уставной фонд Чуко 125 тысяч долларов, а через пару лет состриг (разумеется, с подачи своего демиурга Андрюши Фастова!) десять с половиной миллионов! Наличными. Вот где размах Левиафана! Вы только вдумайтесь в цифры: Миша сделал СТО концов! И что? Много вы найдете статей в американских газетах про Коппера? Можно перечесть по пальцам. Зато злодейское «обогащение» Граммов обсасывается на каждом шагу.

Чтобы окончательно завершить разговор об обогащении Граммов, приведу и остальные цифры, которые остались за кадром мыльной оперы про «взятки». Поскольку Уэнди Грамм и ее супруг искренне верили в финансовый гений Эндрю Фастова и мудрую прозорливость Кеннета Лея, то все свои пенсионные отчисления доверили Энрону. Ну а тот инвестировал деньги на счетах так называемого пенсионного плана 401(к) в собственные же акции (кто бы сомневался). Поэтому после банкротства Энрона, семья Граммов потеряла 686 тысяч долларов своей безмятежной старости. Кроме того полностью улетучились опционы на акции Энрона на общую сумму в 700 тысяч долларов.

Еще более впечатляет «корыстолюбие» Уэнди Грамм, когда в 1998 году она продала все имеющиеся у нее акции Энрона на общую сумму 207 тысяч долларов. Но и этого показалось мало, поэтому она обратилась к руководству компании с просьбой, чтобы в дальнейшем с ней расплачивались за работу в Совете директоров не акциями, а наличными. Так, мол, будет этичней и удастся избежать конфликта интересов, накануне прямого участия мужа, сенатора Фила Грамма, в дебатах по национальной энергетической политике. Святая простота!

Все бы ничего, но только время для продажи акций Энрона было выбрано самое «подходящее», прямо-таки выдающее инсайдера, посвященного в тайны корпоративной жизни. Как только Уэнди продала акции, те не просто пошли вверх, а буквально уподобились извержению вулкана [101] . Что не удивительно — в 1999 году полным ходом заработали финансовые схемы Энди Фастова. Поразительно, но и на этот раз золотой дождь пролился мимо Граммов. Интересно, почему же никто не предупредил добрую соратницу Уэнди о грядущем преуспеянии?

В свете всех этих фактов особо умиляет решение комиссии Конгресса допросить Уэнди Грамм с целью узнать, было ли ей заранее известно о финансовых проблемах Энрона! Ведь Уэнди являлась не только членом Совета директоров, но и входила в аудиторский комитет, который скрупулезно отслеживал деловую активность компании. Однако, похоже, что вопреки тайным знаниям, Граммы не воспользовались инсайдерской информацией. «Постеснялась», — скажет оптимист. «Побоялась», — возразил скептик.

В обвинительной речи «четвертой власти» против Уэнди Грамм, как вы помните, фигурируют еще и 50 тысяч долларов, которые Кеннет Лей якобы пожертвовал (а на самом деле дал, мол, взятку за услуги) родному университету Уэнди Грамм [102] . Даже не знаю, как это комментировать — какой-то неприличный удар ниже пояса. Почему бы тогда не вспомнить о многих сотнях тысяч долларов, которые Лей пожертвовал хьюстонскому музею холокоста? Ведь их тоже можно представить в виде компенсации за услуги Энди Фастова. Еще пикантнее смотрится «взятка», данная Кеннетом Леем онкологическому Центру Андерсена, куда семья председателя правления Энрона пожертвовала за период с 1993 года полтора миллиона (!!!) долларов, и еще обещала 600 тысяч в ближайшие два года [103] ? Интересно только — за что давалась «взятка»? По логике «четвертой власти» — за услуги. И в чем же эти услуги состояли? Не приведи господи, если по профилю.