Лесли Гровс - Теперь об этом можно рассказать

Я был поражен, насколько неудовлетворительными были взаимоотношения между армейской разведкой и Управлением стратегической службы. Причины распрей между различными разведывательными учреждениями мне так и не стали понятными. Они, однако, не мешали нам поддерживать самые лучшие взаимоотношения с каждым из них в отдельности.

Новые задачи Манхэттенского проекта, возникшие в связи с организацией собственной разведки, были достаточно ясными.

Мы должны были в максимально короткий срок узнать, на что способны немцы в том случае, если они приложат все усилия для создания атомного оружия. Сотрудники проекта были высокого мнения об уровне германской науки. Я полностью разделял подобное отношение. Именно в Германии было открыто деление урана, а частые ссылки немцев, на некое секретное оружие усиливали нашу тревогу. Сознание этой угрозы не позволяло развиться беспечной уверенности в нашем абсолютном превосходстве в области ядерной физики. Мы были обязаны исходить из предположения, что к атомным исследованиям в Германии привлечены лучшие ученые и инженеры, которые пользуются полной поддержкой правительства, предоставляющего в их распоряжение мощный промышленный потенциал «третьего рейха». Любое другое предположение было бы легкомысленным и опасным.

Даже в том случае, если бы мы были убеждены, что немцам не удастся создать бомбу (а после того как мы увидели, насколько грандиозна эта задача, мы, действительно, верили в это), мы не имели права исходить из иного предположения. Мы не могли забывать о существовании у Германии всех необходимых исходных данных для решения этой проблемы. При этом нужно было учитывать возможность того, что немцы не станут утруждать себя соблюдением норм радиационной безопасности и что им удастся найти более легкий путь к решению проблемы, дававшемуся нам с таким трудом.

Сведения об атомных исследованиях в Японии нас мало интересовали. У Японии не было даже ничтожных шансов располагать необходимым для производства бомб количеством урана или урановой руды. Кроме того, необходимые для достижения этой цели промышленные мощности лежали далеко за пределами ее возможностей.

Беседы с нашими учеными из Беркли, знавшими лично основных ученых-атомников Японии, убедили нас в том, что научные кадры Японии в этой области слишком малочисленны, чтобы добиться успеха за разумный срок. И, наконец, получение соответствующих сведений из Японии было делом в высшей степени сложным. Кроме того, если бы в Японии начались серьезные работы в интересовавшем нас направлении, мы бы (я был уверен в этом) тем или иным путем узнали о них через другие разведывательные учреждения США, с которыми поддерживали контакт, В этом случае мы немедленно заинтересовались бы Японией.

Подтверждение наших предположений об интересе Германии к атомной энергии пришло из норвежского города Рьюкан, расположенного в 104 километрах от Осло, где еще до войны норвежцы построили мощную гидроэлектростанцию и электролизный завод. Немцы, оккупировавшие в 1940 г. Норвегию, принудили администрацию этого завода приступить к производству тяжелой воды, которая отправлялась в Берлин для нужд атомных исследований. В сентябре 1942 г. мы смогли установить, что поставки тяжелой воды в Германию составляли около 120 килограммов в месяц.

По моей инициативе Стронг, заручившись поддержкой генерала Арнольда и генерал-майора Хэнди, сообщил об этих фактах Эйзенхауэру и предложил ему вывести из строя этот завод.

Через пять месяцев после моего предложения на территорию Норвегии были сброшены с парашютом трое норвежцев, прошедших специальную диверсионную подготовку. Их встретили партизаны. Проделав трудный лыжный переход через всю Норвегию, они 27 февраля 1943 г. вышли к городу и атаковали завод.

В сообщениях прессы, поступивших из Осло через Стокгольм, указывалось, что нанесенный ущерб невелик, но объект полностью разрушен.

Газетные сообщения из Швеции доставили мне и неприятные переживания. Рассуждая о важности производства тяжелой воды, газета отмечала, что ученые возлагают большие надежды на тяжелую воду в связи с разработкой секретного оружия, т. е. взрывчатого вещества беспрецедентной силы. Эта статья была перепечатана впоследствии лондонскими газетами, а 4 апреля 1943 г. жители Нью-Йорка прочитали в своих газетах статью «Тяжелая вода — потенциальное оружие Германии». Гарольда Юри, открывшего тяжелую воду, осаждали репортеры, желавшие услышать комментарии по этому поводу. Он очень спокойно парировал все опасные вопросы, заявив: «Насколько мне известно, использование тяжелой воды ограничено областью экспериментальной биологии. Я ничего не слышал о каком-либо промышленном использовании ее и не представляю себе, какое она может иметь отношение к взрывчатым веществам».

Англичане произвели оценку ущерба, нанесенного заводу в Рьюкане. По их первым оценкам, производство тяжелой воды остановлено приблизительно, на два года. Наши данные расходились с английскими и были подтверждены полученным нами, в апреле сообщением о том, что завод возобновил производство.

Более реальная оценка ущерба указывала на то, что завод будет восстановлен не раньше чем через 12 месяцев. После некоторого обсуждения возможности повторной атаки силами отрядов «коммандос» Маршалл предложил Диллу занести Рьюкан в число первоочередных объектов стратегических бомбардировок. В ноябре 1943 г. Рьюкан был подвергнут массированному удару с воздуха. Результаты налета были не слишком удачными, но он заставил немцев понять, что союзники не прекратят бомбардировок. Этот налет, а также постоянный саботаж рабочих завода вместе с недостаточным вниманием правительства к тяжелой воде заставил нацистов отказаться от ремонта повреждений, нанесенных диверсантами. Всю аппаратуру и промежуточные материалы, использовавшиеся при производстве тяжелой воды, было приказано перевезти в Берлин. Но большая часть оборудования была уничтожена норвежскими партизанами и даже был затоплен паром, перевозивший основную часть запаса тяжелой воды.

Еще до того как вопросы разведки в области атомных работ осенью 1943 г. перешли в руки МЕД, я несколько раз обсуждал со Стронгом вопрос об использовании источников сведений, появляющихся по мере продвижения союзных войск в Италии. Мне казалось, что таким путем мы сможем узнать что-либо о достигнутом в Германии уровне атомных исследований и, следовательно, более точно оценить время, которым мы располагаем для создания бомбы. Одновременно я думал, и Буш со мной был полностью согласен, что анализ полученных таким путем данных может, вероятно, дать нам и некоторую полезную техническую информацию.