Александр Яковлев - От Трумэна до Рейгана. Доктрины и реальности ядерного века

Доктрины международных отношений, в обилии поставляемые на американский и мировой рынок, вырастают на реальной социальной почве, служат реальным политическим целям, рассчитаны на реальную конформированную личность. Идеология и атмосфера «холодной войны» сузили горизонт мышления до небольшого примитивного набора стереотипов вроде «национальных интересов», «угрозы коммунизма», «предопределения судьбы» и т. д. В этой обстановке легко получают распространение человеконенавистнические доктрины войны, «термоядерного убийства», «всеобщей смерти». Далекие от благочестия проповеди политологов находят свое продолжение в интервенционистской политике правящей элиты, становятся питательной средой антисоветизма и антикоммунизма. Среди многочисленных концепций и стереотипов, разрабатываемых американскими идеологами, первое место занимает миф о «советской угрозе» вообще и «военной угрозе», в частности.

В чем его суть? Каковы причины возникновения и живучести? Как он используется в буржуазной пропаганде?

Миф об «опасности с Востока» и «советской угрозе» — ровесник Советского государства. Сразу же после Октября и до второй мировой войны он подавался в виде «красной», или «большевистской опасности». Изначально в его основу легли установки, которые американский исследователь Д. Йерджин называет «рижскими аксиомами», поскольку они базировались на оценках американских дипломатов, обосновавшихся в Риге после победы Советской власти. По словам Йерджина, эти дипломаты придерживались мнения о Советском Союзе как о государстве, «отрицающем возможность сосуществования и ведущем безжалостную идеологическую борьбу, подчиненную целям мессианского стремления к мировому господству» [207].

Изобретателей, «аксиом» ничуть не смущало несоответствие своих утверждений с действительностью. Их интересовало совсем другое. Они запускали в политический и идеологический оборот выдумки, которые могли бы служить обману общественного мнения западных стран, оправдывали бы агрессивную внешнюю политику империализма, подрывные действия против социализма. Подхватив эти инсинуации и игнорируя тот факт, что Советское правительство во главе с В. И. Лениным с первых же дней провозгласило мирное сосуществование в качестве принципа своей внешней политики, будущий президент США Г. Гувер в марте 1919 года, обосновывая тезис о непризнании Советской власти, употребил такой довод: «Существует опасность того, что большевистские центры, возбужденные сейчас большими эмоциональными надеждами, предпримут широкие военные крестовые походы в стремлении навязать свои доктрины другим беззащитным народам» [208]. Вторя Гуверу, государственный секретарь США Б. Колби в августе 1920 года обратился с посланием к правительствам многих стран, в котором оправдывал позицию США о непризнании Советского правительства. Для правительства Соединенных Штатов, писал он, «невозможно признать нынешних правителей России в качестве правительства, с которым можно сохранить отношения, характерные для дружественных правительств» [209]. В этом официальном документе достаточно ясно была выражена классовая позиция империалистических Соединенных Штатов по отношению ко вновь родившемуся социалистическому государству.

Сформулированный на основе подобных исходных посылок миф о «советской угрозе» использовался для оправдания интервенции стран Антанты против СССР и попыток его изоляции на международной арене. Создание Антикоминтерновского пакта, а затем нападение гитлеровской Германии на нашу страну также пытались «обосновать» необходимостью защиты мировой цивилизации от «советской угрозы».

После второй мировой войны миф о «советской угрозе» стал политической основой развязывания против Советского Союза «холодной войны» империалистическими державами во главе с США и создания агрессивного блока НАТО. Преследуя цели достижения мирового господства, американский империализм особенно настойчиво пропагандирует этот миф в настоящее время.

Между тем известно, что все войны и вооруженные конфликты нынешнего века порождены империализмом, борьбой за передел поделенного мира, за источники сырья и дешевой рабочей силы, поприща приложения капитала, за сферы влияния и господства, получение наивысших прибылей.

Еще в 1906—1907 годах английская дипломатия начала работать на сближение с Францией и Россией, чтобы вместе выбить из седла Германию, ставшую серьезным конкурентом на мировых рынках. Ее успехи в химии, электричестве, строительстве подводных лодок, торговых связях приобретали угрожающий характер для конкурентов. Конечно, империалистические хищники — и англо-франко-русской Антанты, и германо-австро-венгерского блока — искали «причины» войны в чем угодно, но только не в корыстных интересах монополий. Клялись в приверженности демократии, свободе, служении нации, звали к выполнению патриотического долга, защите «чести и достоинства» народа. Война принесла неслыханную наживу монополиям и 9 миллионов только убитыми — народам, не говоря о безмерных страданиях людей, разрушениях, неисчислимых бедствиях гражданского населения.

Практически сразу же после первой мировой войны началось организованное возрождение германского милитаризма, способного, по замыслу прежде всего американского империализма, «расправиться», если ему будет предоставлено «жизненное пространство» на Востоке, с коммунизмом. Уничтожение социалистической державы помогло бы, как планировалось, стабилизировать обстановку в капиталистическом мире. Все делалось для того, чтобы толкнуть фашистскую Германию против Советского Союза.

Впрочем, каждый из западных «игроков» имел свои цели и решал свои задачи. В частности, правящие силы американского империализма, тщательно взвешивая возможные итоги войны и хладнокровно наблюдая за тем, как все воюющие страны уничтожают людские и материальные ресурсы друг друга, выбирали момент своего вступления во вторую мировую войну. Они откровенно надеялись на роль арбитра в споре, покровителя угодных им стран, режимов и политических партий, филантропа, раздающего милостыни попавшим в беду, а в конечном счете — на положение государства, диктующего свою волю всем другим странам мира.

Очередная авантюра империализма стоила более 50 миллионов человеческих жизней, тысяч и тысяч разрушенных городов, заводов, фабрик, музеев, больниц и школ. И вновь золотой поток прибылей устремился в сейфы американских монополий.

Хорошо известно, что, вскормленные на деньги своих братьев по классу, заправилы германского империализма, нападая на Советский Союз, манипулировали банальными лозунгами «свободы», «демократии», «великой миссии народа» и, конечно же, мифами о «большевистской угрозе», «советской опасности» и т. д. Верно то, что правящим силам западного мира было о чем беспокоиться. Если до революции социализм был теоретической возможностью нового общественно-политического устройства, то партия большевиков, трудящиеся России приступили к практической ее реализации. Поэтому мировая, прежде всего американская, буржуазия усмотрела в молодом Советском государстве, его опыте по утверждению принципа социальной справедливости угрозу самому существованию капиталистической системы, системы частного предпринимательства, угнетения и эксплуатации. Наиболее оголтелую форму антисоветизм получил у идеологов и политиков американской буржуазии. В США морально-этические ценности и идейно-политические установки, тесно ассоциируемые с частным предпринимательством, сформировались и утвердились в наиболее «чистой» форме. Они стали интегральной частью американской национальной психологии. Именно эта особенность активно использовалась буржуазными идеологами в работе по нагнетанию враждебности к социализму. В сознание американцев вдалбливалась идея об исключительности путей общественно-исторического развития Америки и ее роли в мировой истории, об особом «предопределении судьбы», «явном предначертании» Соединенных Штатов, призванных облагодетельствовать мир повсеместным утверждением своих «несравненных» принципов демократии и свободы. И единственно, кто угрожает осуществлению этой миссии, — это социализм, то есть Советский Союз, который не только не приемлет этих принципов, в их американской трактовке, но и отвергает их.