Александр Яковлев - От Трумэна до Рейгана. Доктрины и реальности ядерного века

Как справедливо отмечают даже некоторые западные политологи, от идеи о возможности ядерной войны и возможности одержать в ней победу до «превентивной войны», «упреждающего удара» остается лишь один шаг. Причем усилия правящих кругов США в этой сфере отнюдь не ограничиваются призывами к богу или молитвами. В документе «Директивные указания в области обороны», в котором излагаются основные цели Пентагона на 1984—1988 годы, подчеркивается, что США должны готовиться вести длительную ядерную войну с СССР. «Соединенные Штаты, — говорится в этом документе, — должны одержать в ней победу и иметь возможность вынудить Советский Союз искать скорейшего ее прекращения на условиях, благоприятных для США» [235].

В конечном счете мировая общественность является сейчас свидетелем организованной империализмом, прежде всего американским, политической аферы международного масштаба. Правящие монополистические круги США и ряда других стран НАТО азартно играют на напряженности и «советской угрозе», мошеннически обманывая народы своих стран, запугивая людей и манипулируя их сознанием. Ловкие дельцы подключились к игре на напряженности. Это любимое детище империализма, и весьма доходное. Что же касается «советской угрозы», то она тут ни при чем.

Что же дальше? Война? Взвинчивание ненависти к социализму? Военно-психологический «крестовый поход» против коммунизма? Однако искусственно организуемый страх перед «советской угрозой» не может продолжаться бесконечно. Время высвечивает обман, снимает с глаз пелену, сотканную ложью, изолирует наемных манипуляторов общественным мнением.

Но пока что Соединенные Штаты и их разрушительная машина пропаганды, дестабилизирующая психологическую обстановку в мире, ведет дело к дальнейшему обострению международной напряженности. И чем скорее это будет осознано, тем ближе человечество окажется к спасению.

В сущности, сами по себе доктрины войны мало кого могут привлечь, кроме их заказчиков. Но рассчитаны они все-таки на массы. Вот почему в основу милитаризма и военной пропаганды в США положен тезис о «национальных интересах». От него веет холодом, он угрожающ, с ним не спорят, под него можно подверстать любое действие, даже такое, которое может быть квалифицировано как преступление.

«Национальные интересы» — самые священные, они позволяют правящим силам и их карательным органам преследовать за все, что можно истолковать как противоречащее «национальным интересам», и освящать этими магическими словами все, что «необходимо» для интересов правящей элиты. Политика креста и меча, силы и доллара апеллирует нынче к «высшим национальным интересам», какое-либо недоверие к которым — предательство. Доктрина «национальных интересов» в концентрированной форме выражает агрессивные устремления американского империализма, волнующе заманчивой целью которых является мировое господство.

Уже в ходе второй мировой войны и после нее не раз утверждалось, что США допустили ошибку стратегического характера, связав себя с Советским Союзом узами антигитлеровской коалиции. Бывший лидер республиканской партии Р. Тафт в книге «Внешняя политика для американцев» напоминает, что он еще 25 июня 1941 года предупреждал: победа коммунистов в войне «будет гораздо опаснее для Соединенных Штатов с идеологической точки зрения, чем победа фашизма». Послушай, мол, тогда американское правительство его, Тафта, совет, все бы сложилось иначе, гораздо выгоднее для интересов США. Бейли в работе «Америка лицом к России» называет совместную борьбу против гитлеризма «противоестественным союзом» и ругательски ругает Рузвельта за то, что тому «недостало» политической мудрости воспользоваться с наибольшей выгодой для США тяжелым положением СССР в 1941 — 1942 годах.

Каким же образом? Ответ можно найти в книге «Войны Америки». Автор Роберт Леки. Он пишет, что после второй мировой войны американцы не смогли установить «мировое господство» только вследствие субъективных причин. Со смертью Рузвельта, замечает Леки, «перестало биться сердце человека, который мог бы приказать американцам идти на Восток» [236].

Повторяя известное высказывание Трумэна, политолог С. Гриффитс пишет, что «было бы намного лучше просто позволить русским и немцам истреблять друг друга» [237]. Взобравшись на президентское кресло, Трумэн, по свидетельству Б. Гарднера, отказывался верить во что бы то ни было, «кроме худшего» [238], когда речь шла об отношениях с Советским Союзом.

Следствием подобного мышления, отражающего вполне конкретные интересы правящих сил, и явилась первая «холодная война», которую развязали Соединенные Штаты Америки. Собственно, сама «холодная война» во многих исследованиях и высказываниях связывалась логически с победой над фашизмом. Еще в 1952 году небезызвестный Маккарти говорил: «Можно уверенно утверждать, что третья мировая война началась с русской победы у Сталинграда» [239]. Некоторое время подобная точка зрения еще смущала своей откровенностью, но уже примерно с 1959 года она была взята на вооружение в качестве «научного» вывода и раскрепощена в политологии. Так, У. Ростоу утверждает, что «начало „холодной войны“ следует отнести к тому времени, когда было решено, что Сталинград продержится, — примерно к началу 1943 года» [240].

Итак, «холодная война» началась, оказывается, в тот год, когда фашистские захватчики получили удар, после которого поражение нацистской Германии стало очевидным даже для поклонников фашизма в США. Не будь Сталинграда, не было бы «холодной войны». Всему виной — победа над нацизмом.

Рассуждения о «противоестественности» союза США и СССР в войне с фашизмом получили в буржуазной политической науке широкое хождение. Они имели точную цель. Надо было готовить американцев к новой войне, но теперь уже против советского народа. Психологическая переориентация приняла после войны весьма широкие размеры. В ход пошло все. Фальсификация событий. Ложь. Вырванные из контекста цитаты. Вывернутая наизнанку логика. Грубая подмена понятий. Низменное подыгрывание шовинистическим, националистическим чувствам. Спекуляция на невежестве. И многое другое.

Программные истоки «холодной войны», как уже подчеркивалось, уходят в речь У. Черчилля от 5 марта 1946 года в Фултоне. Практически идеология антисоветизма, «крестовых походов», «советской угрозы», которая использовалась английским политиком всю его жизнь, послужила сводным кодексом тезисов, аргументов, лозунгов для той части политологии, которая была профессионально ориентирована на антикоммунизм. «Тень упала на землю, еще недавно ярко освещенную победой союзников… Коммунистические партии, или „пятые колонны“, всюду представляют собой угрозу христианской цивилизации. Старая доктрина равновесия сил представляет собой нечто нездоровое. Мы не можем позволить себе удовлетвориться небольшим превосходством сил, потому что мы тем самым рискуем ввести другую сторону во искушение захотеть помериться силами». В этой речи можно обнаружить практически все стереотипы пропаганды послевоенного периода. Здесь и призывы к защите «свободы», «демократии», «прав человека», штампы об «агрессивности» СССР и т. д. Черчилль взывал и запугивал. «В настоящий момент, — говорил он, — Соединенные Штаты стоят на вершине мирового могущества… Вы должны испытывать… и тревогу, как бы не лишиться достигнутых позиций. Сейчас имеется благоприятная возможность… Берегитесь, может не хватить времени. Давайте не будем вести себя таким образом, чтобы события развивались самотеком» 6 . Англия тем временем продолжала держать до конца войны в своей зоне оккупации Германии 700 тысяч нерасформированных немецких войск 7 , видимо лелея надежду на «благоприятную возможность».