Александр Яковлев - От Трумэна до Рейгана. Доктрины и реальности ядерного века

Впрочем, деятели типа Р. Рейгана, Дж. Картера, Д. Мойнихэна никогда, надо сказать, и не говорили о необходимости «защиты прав человека» в их собственной стране. Речь всегда шла об использовании закодированной под права человека широкомасштабной операции по вмешательству во внутренние дела других стран. И здесь имперская претензия на всемирную заботу обо всем человечестве. Кроме того, провокационная идея о «защите прав человека» служила и целям подрыва процесса разрядки напряженности. Как подчеркивал Дж. Макговерн, кампания по «правам человека» воспринимается как возврат Америки к конфронтации периода «холодной войны».

Но вернемся к Л. Бенсону. «Холодная война», замечает он, усилив интерес к идеологии, в то же время создала и трудности на пути ее объективного исследования. Сейчас требуют действий от «дипломатов и солдат, а остальные члены общества участвуют в их борьбе, лишь убежденно доказывая свою лояльность». Военные и дипломатические вопросы выдвигаются на первый план, тогда как перспективы развития культуры и идеологии весьма туманны. Такое отношение к идеологии Бенсон считает вредным. В условиях кошмаров «холодной войны», пишет он, «культура, идеология настолько тесно переплетаются со всеми другими областями человеческой деятельности, что при анализе их нельзя оставаться на сугубо нейтральных позициях» [434].

Он проводит мысль, что любые идеологии, особенно те, которые оказывают серьезное влияние на жизнь общества, имеют сходные основы и сходные конечные цели. Отсюда и возникает возможность симбиоза идеологий. Некоторые виды идеологии «жизненно важны для общества. Они способны вызывать социальные сдвиги и обеспечивать дисциплинированность всех членов общества, руководителей и рядовых… Хотя они и действуют под различными названиями и часто независимы друг от друга, наиболее значительные из нынешних идеологий содержат одинаковые положения, касающиеся природы современных социальных изменений и методов их использования» [435].

Что же Бенсон предлагает внести в «общую идеологическую копилку», что, по мысли автора, представляет всеобщую ценность в американской идеологии? Он отвечает так: существование двух противоречивых эмоций — силы и достоинства, которые уживаются друг с другом во имя «национального единства». Именно эти черты американской идеологии, пишет он, и должны быть «правильно вплетены в общее развитие человеческой культуры».

Что же дальше? С тех пор как взаимозависимость наций стала более очевидной, а американское понимание «природы социальных изменений более космополитичным», утверждает автор, любой анализ данного общества немыслим без анализа состояния всей человеческой культуры, которая претерпевает быстрые и глубокие изменения, и не только в сфере материальных условий жизни, но и в идеологии. Главное здесь то, что американцы, считая собственную страну наиболее развитой и могущественной, рассматривают свои решения в области политики и экономики как «превосходящие все другие альтернативные решения» [436]. Эту концепцию автор предлагает принять в качестве основы правильного понимания «национальной цели».

Итак, автор начал свои рассуждения со скромного пожелания, чтобы отдельные черты американской идеологии были «вплетены» в развитие общечеловеческой культуры. Но поскольку эти «черты» слишком туманны, автор переходит на более определенный политический язык, требуя рассматривать американские решения как превосходящие все остальные, ибо они основаны на силе и могуществе.

Бенсон выступает против «холодной войны». Причины ее «кошмаров» он видит в конфликте культур, но отнюдь не в социально-экономических и политических интересах и противоречиях. «Войну культур» автор считает неотъемлемой чертой отношений между нациями. Движущими силами «войны культур» выступают, по мнению Бенсона, этноцентризм и неравномерность культурного развития. Суть этноцентризма в том, что одни народы стремятся судить о других по собственным меркам жизни. Этноцентризм служит источником споров уже потому, что в условиях «холодной войны» разделяет нации только на «свои» и «враждебные».

«Война культур», по Бенсону, подчинена неким «скрытым силам», направленным на сохранение «культурных непрерывностей», а затем продвижение их в мир. Среди таких «непрерывностей» наиболее важны; политическое влияние, с которым связаны понятия государственного суверенитета, военной и экономической мощи; экономическая стабильность и экспансия, укрепление позиций американских фирм в борьбе за рынки, источники сырья и торговые преимущества; национальный престиж (самосознание), который обретает форму «соревнования в популярности». Сюда же относятся зарубежные поездки руководителей страны, международные спортивные соревнования, успехи на международных ярмарках, признание национальных героев своей страны за рубежом, успехи в науке и технике, различные культурные и другие достижения.

Основная «культурная непрерывность» — это политическое влияние на основе «дифференцированных компромиссов». Они могут рассматриваться и как «идеологическое сдерживание», при котором «бывает полезно сотрудничать с представителями неприемлемой идеологии, а также в качестве возможности завоевания плацдарма (идеологического и политического) для борьбы против СССР» [437]. Позднее об этом писалось очень много. В одном из докладов «Трехсторонней комиссии» подчеркивалось, что Запад должен стремиться оказывать влияние на естественные процессы изменений в коммунистическом мире, подталкивать к изменениям в направлении западных ценностей [438], к движению к некой «третьей системе», но на условиях американизма.

Пресловутая концепция «наведения мостов», в соответствии с которой политики империализма пытаются разрыхлить и разрушить социалистическое содружество, в формулировке Бенсона выступает как политика дифференцированных компромиссов.

В конечном счете словесная демонстрация Бенсона против «риторики» и «кошмаров» «холодной войны» обернулась призывом к захвату «плацдармов» в конфликте с Советским Союзом. Весьма своеобразная эскалация «национальной цели» — от продвижения «идеологических тонкостей» до утверждения американской «свободы» во всем мире через промежуточную стадию — создание «политико-идеологических плацдармов» против СССР.

Особое место в мировом конфликте, в «войне культур» автор отводит идеологии, призванной играть одну из «решающих ролей» в развитии цивилизации. Почему?

Идеология — средство укрепления социального строя. Как бы ни были развиты «методы управления массами», безопасность государства не будет обеспечена, пишет автор, если в основе его действий не лежат выгодные идеологические концепции. Что касается внешней политики и укрепления данного режима на международной арене, то здесь идеология играет роль «щита, прикрывающего отнюдь не идеологические мероприятия и маневры». «Война культур» является, как никогда, идеологической, рассуждает Бенсон, причем она обостряется во всех сферах. Растущая грамотность «когда-то инертных низших классов» позволяет им все шире входить в область идеологии. Либо «в том плане, который импонирует всем классам (то есть в идеологию, провозглашающую неограниченные возможности свободного предпринимательства и социальной гибкости). Либо в плане поддержки призывов к ликвидации устаревшего статус-кво» [439]. Обратим внимание на то, что здесь Бенсон (как бы между прочим) в качестве аксиомы подсовывает мысль, что капиталистическая идеология («свободное предпринимательство», «социальная гибкость») импонирует всем классам.