Александр Хинштейн - Какого цвета страх

Вторую группу уже встречала засада. Большинство чекистов погибло именно тогда — среди ночи, под пулеметным огнем.

Тело командира «вымпеловцев» майора Ромашина нашли только несколько дней спустя. Тяжело раненный Ромашин и шедший рядом с ним старший лейтенант Багдашов отстреливались до конца. Последний патрон Ромашин пустил себе в голову. Багдашов взорвал себя гранатой. Они не имели права попадать в плен…

Лейтенант Юрий Л-н:

«Не все из нас знали, что Ромашин был сыном генерала ФСБ, замминистра атомной энергии. А узнав, удивлялись: уж, наверное, папа-генерал мог найти для сына место поспокойнее, чем „Вымпел“.

Но в этом-то и был весь Ромашин: он не желал отсиживаться за отцовской спиной. Сверх того — именно отец попросил командира «Вымпела» Герасимова взять сына к себе — тот служил в погранвойсках.

Герасимов поразился: «Но у меня ведь стреляют!» — «Он и хочет туда, где стреляют», — ответил генерал».

Кто и как погиб в том ночном бою, теперь уже точно не установить. Рассказывают, например, что, когда начальник секретариата подполковник Квышко наткнулся на чеченца и тот навел на него автомат, Квышко в свойственной ему наставительной манере, с какими-то даже отцовскими интонациями, сказал: «Не дури». В ответ бандит разрядил в офицера рожок.

Это больше напоминало не бой — бойню. Чеченцы хладнокровно и методично расстреливали людей, но люди не желали расставаться с жизнью просто так. Они цеплялись за неё зубами, они старались унести с собой на тот свет как можно больше врагов. Те же, кому удавалось выжить, вытаскивали на себе из-под огня раненых. На руках принесли истекающего кровью начальника контрразведки подполковника Ермакова, подполковника Узкого.

Бой был настолько страшным, что один из прапорщиков от увиденного сошел с ума. Через некоторое время он скончался у себя на родине.

«Пол в управлении был липкий от крови, — вспоминают участники боя. — На него было даже страшно ступить: скользили ноги…»

Всего той ночью были убиты и получили смертельные ранения восемнадцать чекистов. Трем из них — командиру «вымпеловцев» майору Ромашину, руководителю обороны общежития подполковнику Алексееву и майору Евскину — посмертно было присвоено звание Героев России.

Майор Минеев погибнет четыре дня спустя. Вместе с несколькими сотрудниками он спрятался в подвале соседнего дома, в котором находился штаб боевиков. Безвылазно, без еды и питья, они просидели в подвале четверо суток. До тех пор пока на них не наткнулись бандиты (начался массированный обстрел чеченских позиций, и боевики полезли в подвал).

«Выходите, иначе закидаем гранатами, — предъявили ультиматум чеченцы. — Гарантируем жизнь».

Минеев предпочел плену смерть — он застрелился…

«Все сотрудники ФСБ, находящиеся в Грозном, расстреляны, здание и общежитие Управления ФСБ уничтожены», — заявлял в те дни министр пропаганды чеченского правительства Мовлади Удугов.

Удугов врал. Управление ФСБ продолжало стоять, по-прежнему отбивая атаки боевиков. Не успевшая выйти из прорыва группа сотрудников удерживала общежитие.

Лейтенант Николай Б.:

«В общежитии нас оставалось 14 человек — восемь „вымпеловцев“, пять оперативников и один водитель, — мы должны были уходить последними. Но когда вторая группа, прорывавшаяся из общежития, попала в засаду, мы поняли, что пробиваться дальше бессмысленно: верная смерть. Выбирать было не из чего: только стоять до конца…»

Рассвирепев, боевики открыли шквальный огонь по общежитию. Подогнали БТР, БМРД, даже танк. Принялись забрасывать в окна бутылки с зажигательной смесью.

Сначала загорелся пятый этаж — чекисты спустились на четвертый. Потом — четвертый. Потом — третий. Еще немного — и общежитие вспыхнуло бы целиком. Помогла случайность. В соседнем подъезде, в том же здании, находился банк. В нем-то, проломив стену, они и укрылись.

«Денег, правда, было немного, — смеются мои собеседники. — Миллиона два старыми».

К счастью, бандиты об этом не знали, — они наивно думали, что в банке сокрыты неземные сокровища, и потому не стреляли по этому подъезду. То, что чекисты скрываются именно в банке, чеченцы поняли лишь под вечер. Но было уже поздно. В город начали входить наши колонны. Авиация и артиллерия один за одним наносили удары по позициям боевиков.

Лейтенант Николай Б.:

«Из-за стен мы явственно слышали мат, — в эти минуты он показался нам слаще любой музыки, — матерятся только наши. Правда, к общежитию они не подходили, — никто не верил, что мы ещё живы.

А под вечер «чехи» подогнали к зданию русских женщин. Точь-в-точь фашисты — прикрывались женщинами, как живым щитом. Мы кинули пару гранат — не в них, конечно, чуть в сторону, но этого было достаточно. «Чехи» бросились врассыпную».

…Я силюсь представить себе, что чувствовали эти 14 человек, оставшиеся в горящем здании. 14 человек, которых мысленно все уже похоронили.

Нет ни еды, ни питья. Подходят к концу гранаты и патроны. От ран и смертельной усталости они падают с ног, но вновь подымаются, потому что их осталось слишком мало и каждый штык на счету.

Прорываться к своим? После того как вторая группа попала в засаду, это уже невозможно. Ждать подкрепления? Но пока подойдут наши, чеченцы наверняка расправятся с домом.

Я спрашивал этих людей, было ли им страшно. Они пожимают плечами. «Если хочешь жить, забываешь обо всем. Да и потом, стыдно показать, что ты чего-то боишься. Стыдно перед другими».

И все-таки они вырвались. Выжили. Выжили чудом. Хотя почему чудом? Разве мужество — это чудо?

Все то время, пока шли бои, защитники общежития не переставали искать в эфире своих. Так продолжалось два дня. А на третий они случайно наткнулись на какую-то военную волну. Запросили помощи. Но тут в разговор вклинились чеченцы.

«Вам уже никто не поможет, — захохотал чей-то ненавистный голос с характерным акцентом. — Сдавайтесь!»

Может, и вправду никто не поможет? Может, действительно сдаться? Вряд ли бандиты станут их убивать — сотрудники ФСБ слишком ценная «добыча». Скорее, их постараются выгодно обменять на своих.

Наверняка каждый из 14 человек не раз размышлял об этом. Про себя. Вслух сказать такое никто не решался.

Нет, они не имели права сдаваться. Хотя бы ради памяти тех, кто уже погиб…

Между тем к вечеру стало окончательно ясно, что обороняться больше нечем. Гранат оставалось считанное число.

Собрали все документы, бумаги, фотографии. Сожгли, чтобы ничто не попало в руки врага. Опер из Краснодара прочитал молитву — «Спаси и сохрани». Большинство не верило в Бога, но молитву выслушали очень серьезно, проговаривая про себя мудреные слова. В такие минуты человеку нужно во что-то верить.