Внутренний СССР - О текущем моменте», № 8 (56), 2006 г.

Е.Т.Гайдар успешно справился с задачей, возложенной на него теми, кто в политическом закулисье держал весь сценарий политики в отношении СССР в полноте набора его компонент. В этом сценарии были предусмотрены соответствующие роли и М.С.Горбачёву, и ГКЧП, и постсоветским реставраторам капитализма в России, действовавшим от лица Б.Н.Ельцина.

В русле этого сценария Е.Т.Гайдар и «младореформаторы», чьи головы были забиты неадекватными экономическими теориями, мало чего общего имеющими с реальной практикой макроэкономического регулирования, своею практической политикой и её микро— и макро— экономическими результатами опорочили идеи буржуазного либерализма во мнении народов России на несколько десятилетий вперёд.

Такова горькая для либералов правда о либерализме в постсоветской «Россионии»: как говорится во многих американских фильмах — «ничего личного: работа…».

Но чтобы понимать эту правду, надо понимать, кем был В.С.Павлов как профессионал, и кем как профессионал являлся и является Е.Т.Гайдар [34].

А для этого понимания надо иметь представление о том, что такое достаточно общая (в смысле универсальности приложения) теория управления (ДОТУ) [35], что такое межотраслевые и межрегиональные балансы продуктообмена и платёжеспособности, как они соотносятся с государственным бюджетом в задачах управления . Это требует владения аппаратом линейной алгебры, включая линейное программирование, владения аппаратом теории вероятностей и математической статистики. Однако освоение этого знания — неподъёмный труд для подавляющего большинства буржуазно-либеральных гуманитариев [36], которые, судя по их поведению, убеждены в своей интеллектуально-образовательной и социальной в целом самодостаточности, и пытаются учить народ нравам, этике, смыслу истории и политики…

Такая двоякая направленность ГКЧП - и против советской бюрократии, и против буржуазных либералов реставраторов капитализма — даёт основания предполагать, что «горбачёвская перестройка» и как бы противоборствующий ей ГКЧП — порождение марксистов-троцкистов, которым и корпорации бюрократов, рассматривающих государственную власть во всех странах мира как исключительно свою собственность, и буржуазный либерализм — помеха в деле осуществления мировой псевдосоциалистической революции на основе идей марксизма и дальнейшего его развития Л.Д.Бронштейном (Троцким).

Однако после успешного исполнения режимом М.С.Горбачёва, ГКЧП и командой реставраторов капитализма отведённых им ролей троцкистский сценарий мировой псевдосоциалистической революции забуксовал, прежде всего в России, по не зависящим от троцкистов причинам. [37]

Одна из такого рода причин состоит в том, что марксистско-троцкистский сценарий в неком объемлющем сценарии должен был расчистить дорогу для осуществления сценария «православно-монархического ренессанса России», держателем которого является внутренняя мафия РПЦ [38]. Но и этот сценарий в 1990-е гг. оказался жизненно несостоятельным по не зависящим от монархистов и РПЦ причинам, после чего внутренняя мафия РПЦ решила не форсировать течение событий и этот сценарий ушёл из публичной политики в закулисье.

В результате те, кто в 1991 г. радовался победе «сил демократии и прогресса» над ГКЧП и в последующие годы со знанием дела очернял эпоху И.В.Сталина, впали в затяжной кризис непонимания происшедших событий и перспектив.

В качестве примера такого рода либерального непонимания происшедшего и разочарования достигнутыми результатами приведём полностью статью Н.К.Сванидзе “Пятнадцать лет по пустыне” [39], опубликованную 17 августа 2006 г. в интернет-издании “Ежедневный журнал” (комментарии в сносках наши).

«19 августа 1991 года относится к числу тех великих исторических дат, которые при жизни поколения, имеющего прямое к ним отношение, не только не бывают оценены как великие, но и вообще никак не бывают оценены. Во всяком случае, позитивно. Причин тому много, упомяну главную. Большинство наших сограждан убеждено в том, что Ельцин на пару с Горбачёвым развалили великий, могучий и прекрасный Советский союз, а 19 августа 1991 года просто один из завершающих этапов, не главный, этого чудовищного преступления.

Не вдаваясь в бессмысленные и скучные пререкания по поводу того, был ли СССР действительно счастливой семьёй народов и почему он приказал долго жить [40], выскажу сначала нейтральную банальность: 19 августа 1991 года открыло новую страницу российской истории. Теперь же не нейтрально. Если вооруженный переворот октября 1917 года был успешной попыткой сил патриархально-феодальной реакции [41]вернуть Россию на традиционалистский, если угодно, фундаменталистский, имперско-крепостнический путь, то август 1991-го, напротив, был призван вновь поставить страну, после почти вековой страшной паузы, на столбовую дорогу общемирового развития [42].

Главное достижение прошедших с тех пор 15 лет: удалось без гражданской войны, то есть без большой крови, не сгинув под развалинами рухнувшей империи, создать новую страну. Эта новая страна уже не окружена железным занавесом, в ней, худо ли, бедно, существуют демократические институты власти. Существует частная собственность. И, как результат, не нужно садиться в электричку и ехать в Москву за колбасой, “доставать” (это слово исчезает) по “блату” (это слово уже исчезло) детское питание и вообще всё, что необходимо человеку для жизни [43]. Всё это есть признаки стабильности и успеха [44].

Есть, однако, и совсем другие, менее радостные признаки.

Да, частная собственность вернулась, но морально, в головах десятков миллионов людей она до сих пор не легализована. Для этих людей, как для Прудона, “собственность есть кража” и каждый богатый — вор [45] . Наши люди всем сердцем полюбили деньги [46], но никак не тех, у кого их много. И государство, идя на поводу у общественного мнения, не делает ничего, чтобы его переломить [47]. Итоги приватизации остаются не легализованными, идея неприкосновенности частной собственности подчёркнуто отсутствует в важнейших документах и выступлениях последних лет. Это опасно в первую очередь для самого государства: поскольку классовая сознательность масс по-прежнему налицо, при определённом стечении обстоятельств 17-й год вполне может повториться [48].

Инертно ведёт себя государство и в отношении другого небезопасного общественного предрассудка — национального. Видимо, также не желая идти вразрез с настроениями миллионов. Результат — стремительно растущий на базе постимперских комплексов радикальный национализм, по сути — нацизм. И мало того, что он растёт. Он входит в моду [49]. С одной стороны, официально, под прикрытием пафосной патриотической, прежде всего антиамериканской [50], риторики наших государственных лидеров, с другой стороны, неофициально — под ёлочной мишурой постмодернистского лимоновско [51]-прохановского гламура.