Внутренний СССР - Печальное наследие Атлантиды

Образец такого подхода продемонстрировал не «Троцкий сегодня», а «Парвус сегодня» [100]— Джордж Сорос. Газета “Совершенно секретно” № 2, 1998 г. опубликовала статью “Грабительский капитализм” с подзаголовком «Сенсационная речь Джорджа Сороса, которую все осуждающе комментировали, но никто не читал». В статье приводятся обширные выдержки из выступления Дж.Сороса на Американо-российском симпозиуме инвесторов в Гарвардском университете, проведенном в начале января 1998 г. Хотя в ней речь идет только о нынешнем российском капитализме, который характеризуется как грабительский, но по существу она порицает всю глобальную систему капитализма, в частности, потому, что Дж.Сорос не может не знать, что его персонально, контролируемые им и прочие спекулятивные фонды, обвинили в том, что они ограбили в октябре — ноябре 1997 года страны Юго-Восточной Азии.

Дж.Сорос характеризовал все имевшие место в недавнее время валютно-финансовые потрясения, и намеченные на ближайшее будущее (крушение японской иены 1 апреля 1998 г. [101]) как «ничто по сравнению с окончанием советской эпохи…

Крушение одной системы потребовало срочного создания новой. Есть два взгляда [102]на то, каким должен быть этот новый режим. С моей точки зрения, оптимальным было бы создание открытого общества, которое не зависит от какой бы то ни было идеологии. И поскольку мы постоянно сталкиваемся с несовершенством восприятия, несовершенством взаимопонимания, мы не можем создать совершенное общество. Всё, что нам остается, — это создать несовершенное общество, в котором люди имеют свободу выбора и свободу самореализации, тем самым совершенствуя общество. Безусловно, подобная система не сможет существовать без необходимых демократических институтов, без рыночных механизмов, способных корректировать ошибки, и, конечно, без главенства закона, управляющего всей жизнью общества… Так, в сущности, существуют все цивилизованные государства».

Это — выражение пессимистичного демонизма, вне зависимости от того, насколько глубоко понимает это сам Дж.Сорос. Оно хорошо стыкуется с проблематикой, освещенной в статьях Марков Владимировых в “НГ-Сценариях”: отсутствие определенной идеологии, как системы ясно выраженных воззрений на нормальную жизнь общества и отклонения от нормы; верховенство закона, по умолчанию выражающего некую концепцию общественного самоуправления; абстрактный гуманизм; и плюрализм мнений, без заинтересованности в том, какое из них ближе к истине; отказ от определённости терминологии при описании жизненных явлений и обсуждении проблематики при переносе основного содержания выступлений в подтекст и намеки, чтобы только «преданные поняли» [103]; негласные запреты на обсуждение некоторых тем, и, как следствие, — гонения и репрессии без объяснения причин в отношении тех, кто не желает жить в мире намеков и умолчаний и не подчиняется безоговорочно диктату намеков, умолчаний и их толкователей.

Из этого же можно понять, почему психический троцкист А.Н.Яковлев так внезапно возлюбил буддистскую философию. Один из учителей буддизма — Дзесю — высказался так:

«Совершенный путь не труден, он просто презирает отбор и выбор. Как только вы начинаете что-либо утверждать, имеет место отбор и выбор. Существует прозрачная пустота, но я не пребываю в этой прозрачной пустоте. Но достаточно ли вы, однако, уделяете ей внимание?» (“Дзэн-Буддизм”, Дайсэцу Судзуки, «Основа Дзэн-Буддизма», с. 225, 1993 г., МП “Одиссей”, Главная редакция Кыргызской Энциклопедии, Бишкек). [104]

Исторически реальному буддизму действительно свойственна гибкость мышления, парящая над окостеневшими логическими схемами и догматикой, что нашло в буддизме выражение в развитой культуре многозначных (в том числе и внелексических) иносказаний, которые каждый понимает в зависимости от строя психики и в меру развития его чувственности, миропонимания и внелексического мышления как такового, только соотнося со своим психическим миром некие “слова” собеседника. Хотя это и позволяет обеспечить передачу и самой буддистской истины , однако, при таком подходе возможны и взаимно исключающие варианты понимания одних и тех же слов, после чего, ошибочно их понявший, обречен идти по жизни, неизменно набивая себе шишки до тех пор, пока не обретет иного видения внелексического смысла, на который ему указали какими-то словами или иными знаками: слово «луна» — только «палец, указующий на луну» [105], но не сама луна; горе тому, кто примет палец за луну. Это действительно так, но такой подход предполагает, что на “луну” допустимо указать, не только “пальцем”, но как-то иначе, например, тем, что находится ниже спины; но всё же следует признать, что все варианты указания на “луну” различаются между собой по точности указания и однозначности его восприятия. Однако из всего сказанного следует простой вывод: те, чье внимание обращают на “луну”, обязаны сами увидеть “луну”, а не утверждать, что “луна” и есть то, чем им на неё указали.

Так и приведенную фразу о совершенном пути тоже можно понять как минимум двояко:

· Во-первых, как утверждение, что выражением приверженности совершенному пути является отказ в повседневной жизни во всех обстоятельствах от какого-либо определённого отбора и выбора.

· Во-вторых, как утверждение о том, что после отбора выявленных вариантов дальнейшего развития, свершения определённого выбора объективно совершенного (в смысле наилучшего) пути и выхода на него, остается только его придерживаться, в силу чего поступающие предложения отбора и выбора альтернатив действительно совершенному путиотвергаются. Этому пониманию в Русской культуре соответствует пословица «от добра добра не ищут».

Так что действительно: совершенный путь не труден, но требует терпения и определенных усилий при отборе и выборе путей выхода на него и самодисциплины при переходе на него из состояния несовершенства. Но так обстоит дело во втором варианте понимания; в первом варианте иллюзия возможности не делать выбора действительно объективно совершенного пути обрекает на трудности, способные привести не внемлющего ничему демонического индивида к погибели и в этой, и в вечной жизни.

Абстрактному гуманизму, в котором часто выражается бессознательный демонизм при осознанной декларации благонамеренности индивидом, внутренне присуще нежелание делать определённый отбор и выбор своего свободного поведения в согласии его с Высшим промыслом , поскольку это было смертью своевольно демонического индивидуализма и преображением его в человечный строй психики.

Тем не менее демонический отказ от выбора определённости и поисков своего согласия с Высшим промыслом самооправдывается, как правило, нежеланием лишиться неповторимого своеобразия личности.