Внутренний СССР - Интеллектуальная позиция-1

Это так, потому что ссудный процент всегда больше, чем средние темпы роста производительности труда в обществе в исчислении объема произведенной продукции в неизменных ценах. Кредитование под процент — предписанное законом нарушение заповеди "Не укради!” Ссудный процент в обществе — фактор однонаправленного действия, создающий в обществе социальную группу, способную в целом заплатить монопольно высокую цену за все: за бриллиант, за политику, за войну, за мир, за революцию и т.п. В глобальных масштабах институт ростовщического кредита, контролировался еврейством согласно закону Моисея, в исторически реальной редакции предписавшего евреям ростовщичество и единение, направленное на господство надо всеми народами мира, которые должны жидовосхищенно на них ишачить.

В общем объеме денежного оборота общества всегда присутствует некоторая доля, обусловленная непогашенным кредитом. Ее удельный вес в обороте средств платежа, распределение задолженности по фирмам в отрасли, по отраслям деятельности, странам — средство управления статистическими характеристиками массовых явлений во всех сферах человеческой деятельности на основе рыночной экономики. Оно — в руках международной трансрегиональной ростовщической корпорации еврейских кланов, контролирующих поныне банковскую систему Запада: Рокфеллеров, Ротшильдов и прочих Лейбов. Директорами, наемными управляющими многих крупных банков также являлись и являются евреи: пример тому Жак Аттали — ныне (1993 г.) президент Международного банка реконструкции и развития, частый гость в СНГ; а также лояльные к ростовщической и идеологической тирании еврейской “элиты” не-евреи.

Именно хозяева этой корпорации ростовщиков пришли к власти в России в 1917 г. в лице всевозможных бланков, бронштейнов, апфельбаумов, урицких и прочих. Поскольку каждый работает в меру понимания своего на себя, а в меру разницы в понимании — на понимающих больше, то большинство из них этого могло не знать и свято верило в Марксову писанину, как в прошлом их отцы и деды верили в писанину, отождествляемую с откровениями Моисею и своим раввинам. Но были и посвященные разных степеней, которые знали, что Марксу верить нельзя, поскольку прав Адам Смит и физиократы, а не отвергший их взгляды внук двух раввинов; что «Капитал» — дезинформация, ложно описавшая процессы общественного производства, продуктообмена и потребления. Эти посвященные и пасли всех верующих в Маркса. Поэтому марксисты, придя к власти, обречены были изначально на экономический крах, вследствие действия невидимого для них механизма вмешательства в экономику. В необходимости подавления управляемого извне ростовщически-кредитного механизма — одна из причин ликвидации НЭПа.

Ленин не был сообразительным и понятливым человеком, и не заметил несостоятельности политэкономии Маркса, когда писал в Сибири «Развитие капитализма в России». Но до 1917 г. он сидел в банковской республике Швейцарии, которую Гогенцоллерн почему-то не захватил вместе с «кубышкой», как это не сделал в последствии и Адольф Шикльгрубер. Но Резун не задается вопросом: Почему они не захватили «кубышку»? Однако, ссылаясь на «Военную программу пролетарской революции», написанную Лениным в Швейцарии в 1916 г., (с. 16), он пишет, что если мировая революция не произойдет в результате «первой» мировой войны, то она произойдет после «второй». То есть за 11 лет сидения в «Швейцариях» никто не показал Ленину, да и другим, что «Капитал» — вздор, вследствие чего необходимо начать идеологическую подготовку к революции с нуля, хотя именно в маленькой банковской республике наиболее вероятно было встретиться «в кафе» со специалистом, который подведет к правильному пониманию роли «Капитала» и капитала в мировом коммунистическом движении.

Если сравнить «Две тактики» Бланка-Ленина и хронологически близкие работы Бронштейна-Троцкого, то прогнозы Бронштейна подтверждались до 1937 г. во внутренней политике России-СССР, а во внешней до 1945 г.: внешняя политика всегда отстает от внутренней. В феврале 1917 г. реализовался именно вариант, учтенный Бронштейном, но названный Бланком в «Двух тактиках» невозможным. И в 1917 г. к власти в России пришел троцкизм, хотя вывеска был ленинская. Прогнозы Ленина до-Швейцарского периода не сбывались, а побывал в Швейцарии и уже про «вторую» мировую войну знает, хотя еще «первая» не завершилась, но вздора «Капитала» и собственного сочинения «Материализм и эмпириокритицизм» не видит. Надо полагать, в кафе побеседовал со специалистом не по финансовому управлению обществом через экономику, а со специалистом по организации войн и государственных переворотов. И это в извечно нейтральной Швейцарии, где вроде встретить поджигателя войны, — вероятность минимальная; в Швейцарии, которая столетиями не воевала и, которую почему-то никто не догадался завоевать из числа ее соседей, все это время грызшихся друг с другом?

И удивляет упорная слепота Резуна к некоторым статистическим закономерностям в сочетании с удивительной зоркостью к другим. Шоферов, ординарцев, порученцев — немцев по национальности и с немецкими фамилиями обрусевших — у командиров создававшихся перед войной десантных войск всех раскопал и увидел. А открыто стоявшую у власти в России после 1917 г. «синагогу» — ну никак не увидеть…

Среди повешенных декабристов у одного гувернером был швейцарец, другой «баловался» ростовщичеством из полковой казны. Один из звонарей в «Колокол» записался даже в граждане кантона Ури в Швейцарии. Вся элитарная эмиграция либерально-"демократическая", социал-"демократическая" в XIX веке и до 1917 г. не может не посетить Швейцарии. И даже сам Резун четыре года работал в женевской резидентуре. А тот факт, что есть некоторая статистически выпирающая на фоне общей серости прозорливость в прошлое и в будущее у многих, кто коснулся Швейцарии, — этого Резуну — аналитику «№ 1» всех спецслужб мира не заметить.

Ну, а Селянинов — «мракобес» — просто пишет, что поражение Франции во франко-прусской войне, вследствие чего рухнула вторая империя и возникла Парижская коммуна, есть следствие того, что военно-стратегическая информация Франции через масонство, столь популярное среди офицерского корпуса ее, утекала в Швейцарию, а оттуда по телеграфу передавалась непосредственно Бисмарку и его военному окружению. И ссылается при этом Селянинов на свидетельство русского посланника в Швейцарии — современника, описываемых им событий. То есть сценарий тот же, что и в 1914 г., но Парижская коммуна потерпела поражение в контрреволюционно опытной Франции, в отличие от троцкизма-ленинизма в России, чья правящая «элита» не пожелала извлечь урок из чужих “элитарных” ошибок.