Елена Полюшкина - Моя душа состоялась. Дневник Алены

сохранит это тепло. Я люблю жизнь за то, что она разрешает помнить. Я люблю ее за невозвратимость, за потери и счастье, за то, что она не была, а есть и продолжается. И повторяется, но повтора этого мы не осознаем. Может быть, это к лучшему. Самое замечательное счастье, это когда не задумываешься о нем, а просто живешь, и тебе хорошо. Просто хорошо. И когда-нибудь потом, через времена и пространства и через свой возраст, ты увидишь себя ту и вдруг опомнишься и осознаешь, вот та и есть счастливая судьба, никто, ничто не сравнимо с той твоей жизнью. И так хочется вернуться. Но больно. Нет, невозможно. Но гордо. В тебе это было. И сложно, сложно, вмещаешь в себя эту огромность прожитых и ожидаемых дней, а сегодня становится тем самым счастьем, которое через какое-то время будешь вспоминать с благоговением и трепетом. И с улыбкой счастья (радости) и только чуть-чуть горечи.

2.02.Вдохновение на уровне инстинкта (тишины) – высшее? Тучка помчалась на Восток по первому зову (крови)? И если ты сейчас не со мной, то, может быть, это слезы?

7.02.Пора кончать душевно разлагаться. Вернее бездействовать. Я пишу, но абсолютно ничего не делаю, чтобы напечататься, популяризировать свои стихи, становиться известной. Не то, что я этого не хочу, просто не занимаюсь этим. Подборка стихов лежит в «Юности» с лета, в «Идели» с весны. Ничего не известно о московском конкурсе, откуда прислали диплом (будут ли издавать сборник). Дозвониться туда я не смогла.

Сейчас читала снова И. Одоевцеву, потом стихи Г. Иванова. Какие это удивительные стихи! Как понравилось. Я его раскрыла для себя. Го д назад не понимала, не ценила. Боже, замечательнейшие люди, мои любимые поэты и писатели Серебряного века!

У меня полная, абсолютная убежденность, что я буду, что меня признают. Я уверена, вся моя жизнь будет в неразрывной связи с литературой. Все остальное – вторично. И бизнес, который сейчас манит. И любовь, без которой не в силах дышать. Все, что я люблю и ценю, и уважаю. Но поэзия – это превыше. Это небесное. Я знаю, я поэт. Я не могу не чувствовать своей избранности. Не спорю, я самоуверенна, тщеславна и еще ни на пылинку не приблизила себя к осуществлению мечты о славе и признании. Но, боже мой, я-то знаю, будет. Все будет. Судьба исполнит предназначенное. Не знаю, какие преграды и неудачи еще будут подстерегать меня в жизни. Но я буду, кем предначертано. Я верю. Очень много сейчас черновиков. И большинство стихов последнего времени в единственном экземпляре. Я не все помню даже. Надо много печатать. Далее, снова отнесу свои работы в Литературный. На этот раз на два фака: поэзия и проза. Хотя, я думаю, что уже не особенно хочу там учиться. Не знаю еще, хочу попробовать послать отрывок «Алины» во ВГИК на сценарный. Это безумие, я знаю. Но ведь это ничего не стоит сделать. Почти не рассчитываю, чтобы что-то получилось.

Февраль. Я уже чувствую будущую весну. Хотя еще много снега, но в воздухе с каждым днем неуловимое присутствие других измерений, нового ощущения самой жизни. Через неделю – День святого Валентина. Го д назад в этот день я написала одно из моих любимых стихов. Я не знаю, как это удается. Иногда сидишь часами и не довольна итогами. А то вдруг возьмешь ручку, и почти с ходу – «шедевр». Я шучу. Впрочем, только наполовину, если честно. Уверенность в своей гениальности – удел графоманов и талантливых беспокойных сердец. Но настоящий поэт всегда чуть-чуть графоман. Но быть поэтом чуть-чуть невозможно.

21.02.Влюбляюсь в Пастернака. Это воздух. Чистейший. Огромность его пространства сводит с ума. Глубина образов и хрупкость форм. Надрыв и насмешка. Я

сегодня его ученица, поклонница. А если сестра? Слишком самоуверенно? «Но надо жить без самозванства» – из дальнего далека говорит он. Да, Господи, и только так. Но во мне такая беспричинная, даже тупая уверенность в себе, что я боюсь, как бы меня совсем не лишили моего дара. Я не хочу, не имею права сравнивать. Но абсолютно все стихи всех поэтов я читаю через призму своего поэтического восприятия. Наверное, это обедняет меня. Я могу растворяться в любимых мной стихах, но я, опустившись на землю с их прекрасных чарующих небес, понимаю, чувствую, живу своей поэзией, своим миром образов, эмоций и сопоставлений. «Но поражений от победы ты сам не должен отличать». Только время, став судьбой, поставит все точки над i. Только будущее ответит, чего я стою, и стоит ли этих самонадеянных слов моя жизнь и поэзия. «Сегодня мы исполним грусть его». Через пространства и годы встречусь с его душой, и на равных мы посмотрим в глаза друг другу. И будет только Жизнь.

Хочется что-то сказать Вам, Борис Леонидович, сказать Вам, все мои любимые и уважаемые люди, сказать Вам – Величество Жизнь. Мир, февраль за окном расщеплен на птичьи голоса, и голубеющая боль на глазах тает. Небо – моя судьба. И Ваша, Осип Эмильевич-сан. Во мне так много желания быть, желания расцеловать Небо, улыбкой осуществиться. Я не знаю, почему, но удивительно легко, и не знаю, чего хочется больше – радоваться или грустить. Это мое раздвоенное состояние не есть ли мировая гармония? Редкое мгновение, когда по-настоящему ловишь себя на мысли, что познаешь себя и через это – Вселенную, когда слышишь Время, его не размеренные совсем, а хаотичные и нервные движения и вздохи, когда кажется, что этот праздник души будет бесконечен, и вместе с тем понимаешь, что это невозможно. И страстно. Странно. И любимо все окружающее. Жизнь – это страсть и поэзия. Пусть только для меня.

27.03.Не знаю, как и начать. Просто сумасшедший день. Во-первых, удача в деньгах – мне удалось выручить 1300 рублей. Во-вторых, новые знакомства.

В обед я поехала в Литературный, сдала работы, поговорила с хиповатым человеком в приемной комиссии, которому лет под 30, пошла потом на Тверскую.

Потом с Пушкинской позвонила в ГИТИС. Договорилась приехать. Выхожу из телефонной будки, спрашиваю у рядом стоящего человека, как попасть в Собиновский. Он начинает объяснять, потом говорит, что может проводить. По дороге выясняется, что это директор на Мосфильме. Работает с Инной Чуриковой. У них там, якобы, готовится к съемке фильм, и он заинтересовался моими внешними данными и предлагает мне попробоваться на главную роль (иностранки). Меня все это заинтриговало, но все же показалось блефом. Он мне показал карточку. Я, правда, плохо помню, что именно на ней было. Российская. Какая-то «Лада». Его зовут Сергей Александрович. Фамилию забыла, что-то на Б.

Потом встреча со Славой. Про Славу после. Я второй день с ним общаюсь и не могу поверить в серьезность наших отношений. Сдуру предложила ему поехать в Питер. На день. Он согласился.

Сейчас Манеж. Сюр.

«Зеленый натюрморт» В. Казарина. Очень своеобразен. Ярко-зеленое на исступленной зелени. Изысканно и одновременно вычурно. Всплески восторга и испуга сплелись воедино.