Игорь Бунич - Лабиринты безумия

Страшная, неведомая энергия вливается в него. Он сам не знает ее природы, он боится ее, но без этой энергии он уже давно не может существовать. Это началось давно, еще в Туруханской ссылке, когда туземцы, веками жившие в гармонии с нечеловечески суровой природой крайнего Севера, научили его, как подключаться к великой энергии Неба, чтобы выжить сегодня и иметь силы идти завтра многие десятки верст за несметными стадами своих оленей. И олени будут подчиняться твоей воле. Ему тоже надо выжить сегодня, а завтра управлять несметным стадом своих подданных, ибо энергии, необходимой для управления стадом оленей, вполне хватало для волевого порабощения двухсот миллионов людей…

На рассвете 19 июля 1940 года под аккомпанемент затянувшегося дождя из ворот кунцевской дачи выехали три машины. Проскочив через лес секретными подъездными путями, кортеж выехал на закрытое стратегическое шоссе, обозначавшееся в документах под наименованием «Серпуховское», хотя никакого отношения к Серпухову оно не имело. Через полчаса езды машины резко свернули на проселок, скрытый от посторонних глаз сросшимися кронами вековых деревьев, миновали огромный фанерный щит с надписью «Внимание! Запретная зона. Огонь без предупреждения!», и остановились перед шлагбаумом. Короткая заминка – и шлагбаум открылся, пропуская одну машину из трех. Две остались ожидать на обочине. Машина, в которой находился Сталин, проехала еще два контрольно-пропускных пункта и через пару километров остановилась. Дорога окончилась, упершись в заросли кустарника.

Сталин вышел из машины, перебросил через руку плащ и пошел в кустарник, через который шла еле заметная тропинка, ведущая к берегу тихого лесного озера.

Посреди озера находился островок, весь заросший вековыми деревьями, сквозь которые проглядывал двухэтажный старинный особняк, принадлежавший некогда богатому купцу. Сталина ждала лодка. Лодочник-старик, заросший до глаз бородой, в прорезиненном длинном плаще с капюшоном не проронил ни слова, увидев идущего к нему Сталина. Молча дождавшись, пока вождь устроится в лодке, старик взмахнул веслами и быстро доставил Сталина на противоположный берег. Сталин вышел из лодки и стал подниматься по тропинке, петляющей между деревьями по направлению к особняку.

Вокруг все было чисто и ухожено. Ровными рядами поленницы дров, деловито бродили куры, щипали траву привязанные к деревьям коровы – забытая сельская идиллия конца прошлого века. Сталин поднялся на крыльцо. В этот момент отворилась дверь и навстречу ему вышла высокая женщина в низко повязанном платке и длинном холщовом платье. Она была очень старой, но сохранила осанку и стройность фигуры. Не сказав ни слова, женщина молча посторонилась, пропуская Сталина в дом. Сталин также ничего не сказал, даже не удостоил ее кивка.

В холле первого этажа находился стол с телефоном, в углах висели два огнетушителя, красовался противопожарный щит с баграми и кирками, два канцелярских стула – более ничего. Женщина осталась в холле. Сталин стал подниматься на второй этаж, где его встретила другая женщина, одетая подобно первой, столь же стройная, величественная, с пронзительными серыми глазами и увядшим пожилым лицом.

На столике перед большой двустворчатой дверью стоял поднос, уставленный какими-то пузырьками с лекарствами, лежала открытая книга на французском языке.

«Как он?» – спросил Сталин, передавая женщине плащ и фуражку. Женщина ничего не ответила, ее серые глаза пытались встретиться с глазами вождя, но тот, не ожидая какого-либо ответа, открыл дверь и тщательно прикрыл ее за собой. В большой полутемной комнате, освещаемой только серым светом дождливого утра, пробивающимся через тяжелые шторы, Сталин на мгновение остановился и огляделся.

Письменный стол красного дерева со старорежимными завитушками занимал добрую треть помещения. Книжный шкаф даже в полутьме сверкал золотыми корешками старинных книг на разных языках. На отдельной полке теснились красные томики собрания сочинений Ленина. Несколько картин в массивных золоченых рамах и множество развешанных по стенам фотографий и миниатюр рассмотреть в темноте было невозможно. Завешанная тяжелой портьерой дверь вела в смежную комнату. Уверенно нащупав за портьерой ручку, Сталин открыл дверь. Комната, несколько меньше предыдущей, была освещена старинной люстрой с двенадцатью свечами. Одна из стен была почти полностью покрыта иконами. Под некоторыми мерцали лампадки.

На простой железной кровати с никелированными шарами лежал старик с длинной, совершенно белой, но ухоженной бородой. Глаза его были закрыты. Женщина, очень похожая на ту, которую Сталин встретил в холле, сидела в изголовье старца и что-то читала ему вслух. Увидев Сталина, она закрыла книгу, встала и, не произнеся ни слова, вышла из комнаты. Сталин сел на ее место. Старик лежал с закрытыми глазами и молчал. Сталин тоже молчал. Молча он вынул трубку, набил ее и закурил.

«Мы вышли на Неман, Буг и Прут», – тихо сказал вождь.

«Благослови тебя Господь», – прошептал старик, не открывая глаз. Сталин, замявшись на мгновение, продолжает:

«Мы пойдем дальше. Дойдем до океана. Момент очень благоприятный».

Старик открывает глаза. Кротким и добрым взглядом он смотрит на диктатора с каким-то смешанным выражением удивления и испуга.

«Не надо, – неожиданно твердым и звучным голосом говорит он. – Россия не сможет прожить без Европы, уничтожив Европу, она погибнет. Россия и Европа – части одного организма. В нашей истории было много моментов, когда можно было захватить Европу. Вспомни Семилетнюю войну и поход Александра Благословенного. Но Господь удержал нас от искушения. С нашей низкой культурой и вековой отсталостью мы не сможем господствовать над миром, даже если и захватим его военной рукой…»

Сталин раздраженно сопит, перебирая пальцами потухшую трубку. Старик всегда был политически ограниченным, таким он и остался, продолжая уповать на волю Божью, хотя и изучил труды Маркса и Ленина. Однако так и не понял, что он, Сталин, действует не на основании каких-то там предписаний Господа Бога, а на основании учения, которое, как говаривал Ленин, непобедимо, потому что верно. Старик так и не понял, что капитализм вступил в свою последнюю загнивающую стадию, именуемую империализмом, и собственной агонией проложит путь к пролетарским революциям во всех странах мира. Низкая культура! Отсталость! Смешно слышать подобные вещи, когда мы вооружены самой передовой в мире научной теорией и в кратчайший срок насадили самую передовую в мире культуру, одинаково прекрасную и для наркома, и для колхозника! Отсталость и низкая культура – все это было во времена старика, а ныне именно наша идеология и культура, наши ценности могут и должны доминировать в мире. И они будут доминировать, поскольку у мира просто нет альтернативы такому развитию. И все события сегодняшнего дня разве не являются подтверждением гениальных пророчеств классиков-основоположников Великого учения? И это не пророчества какого-нибудь Гришки Распутина, а четкое, выверенное, математически рассчитанное до пятого знака, строго научное предвидение, ежедневно, ежечасно подтверждаемое самой жизнью. Но старику, конечно, этого не втолковать. Он жил и живет, а вернее доживает в своем православном национальном патриотизме, и ему никогда не подняться до высот пролетарского интернационализма. Сталин встает и выходит из комнаты, плотно прикрыв за дверь… [23]