Александр Хинштейн - Березовский и Абрамович. Олигархи с большой дороги

И, тем не менее, Борису Абрамовичу удалось усадить Лебедя с Быковым за стол переговоров. Они ударили даже по рукам, пообещав прекратить боевые действия. Но уже через пару дней вражда вспыхнула с новой силой – причем с полнейшей ерунды; один поехал открывать какой-то новый объект, а другого с собой не позвал, тот обиделся – и понеслось.

Единственной ощутимой пользой, которую вынес из красноярского вояжа Березовский, стало его сближение с Михаилом Черным; в 1999-м тот даже выручит его деньгами, когда Борис Абрамович решит купить «Коммерсантъ» и «ТВ-6».

Тем временем обстановка в Красноярске продолжала накаляться.

К борьбе с Быковым – а значит и с заводом – подключилась «Альфа-групп» и будущий миллиардер Олег Дерипаска. Каждая из сторон преследовала собственные интересы. Кончилось все тем, что МВД возбудило против Быкова уголовное дело сразу по четырем статьям, и по запросу Интерпола он был арестован венгерской полицией.

Для Черного это стало последней каплей. Он окончательно решил спихнуть с рук столь проблемный актив. Первоначально свои пакеты КрАЗа они с Анисимовым собирались продать Фридману с Вексельбергом; был подготовлен уже текст договора. Но в последний момент Черной отчего-то передумал и вторгся в удушающие объятия Березовского.

Бытует версия – и я, кстати, полностью ее разделяю, – что ключевую роль в этом решении сыграл младший партнер Черного Дмитрий Босов, имевший неплохие отношения с Березовским и Патаркацишвили. Неофициально Босов тоже владел акциями КрАЗа – его понятийная доля находилась внутри пакета TWG. Он очень хотел сохранить ее при смене хозяев, однако Вексельберг с Фридманом на это не соглашались. Тогда Босов отправился к Березовскому с Патаркацишвили, где ждал его совсем другой прием.

«Да о чем разговор, – вскричали Борис Абрамович с Бадри Шалвовичем, едва тот изложил им суть сделки. – Мы друзей не бросаем. Дай только забрать завод; все тебе оставим».

(Дабы не возвращаться уже к этой истории, скажу, что, несмотря на все клятвы и заверения, обещаний своих они так и не выполнят; а когда обманутый Босов явится к пришедшему им на смену Абрамовичу, тот без тени смущения заметит, что с ним никто и ни о чем не договаривался, и значит, ничего он не должен.)

Но напрасно Черной рассчитывал, что с продажей КрАЗа число проблем в его жизни поубавится. Все получилось ровно наоборот; в точном соответствии с народной мудростью – коготок увязнет, птичке конец.

Всей технологией сделки занимался Абрамович. И стоило ему лишь почувствовать в Черном слабину, как мгновенно начал он додавливать бывшего цеховика, убеждая продать не один только КрАЗ, но и все остальные заводы. Немалую роль в этой прессовке сыграл Березовский; какие только ужасающие картины не рисовал он обалдевшему израильтянину – вплоть до того, что на свободе осталось ходить ему последние часы; не сбросишь активы сегодня – завтра все отберут бесплатно.

Черному не позавидуешь. Он попал, точно кур во щи; даже не меж двух, а Бог знает, меж скольких огней. С одной стороны, на него наседал Лебедь, с другой – бывший его партнер Дерипаска, с третьей – «Альфа-групп», с четвертой – Чубайс, с пятой – Абрамович & Березовский. Вдобавок он успел еще разругаться и со своим братом-компаньоном, да и верный Быков парился который месяц на тюремной шконке.

В итоге загнанный в угол Черной выбрал из всех зол самое, как ему тогда казалось, меньшее. Он уступил Абрамовичу с Березовским свои доли КрАЗа, Братского алюминиевого завода и Ачинского глиноземного комбината, получив взамен гарантии безопасности. Покупка происходила столь стремительно, что часть остальных акционеров узнали о ней только постфактум.

Размер сделки не разглашался, однако, по данным осведомленных источников, в общей сложности Черной получил примерно 450 миллионов долларов отступных. Это было в несколько раз дешевле рыночной цены его активов – КрАЗ и БрАЗ производили больше половины всего российского алюминия, – но и на том, как говорится, спасибо; неровен час, могли и вовсе посадить, как попытались сделать, например, с владельцем Новокузнецкого алюминиевого завода Михаилом Живило.

Это еще одна не менее захватывающая история, наглядно бытоописующая нравы российской олигархии.

Скандал вокруг имени Живило, чья компания «Миком» контролировала НкАЗ и Кузнецкий металлургический комбинат, разгорелся сразу после отъема активов у Черного. Как утверждали журналисты, Живило пал жертвой агрессии Олега Дерипаски, положившего глаз на его богатства.

Дерипаска-де инициировал банкротство НкАЗа – пятого по величине производителя российского алюминия; одновременно к «Микому» стала подбираться прокуратура и милиция. Дожидаться, чем закончится осада, Живило не стал. Летом 2000-го, опасаясь ареста, он бежал во Францию, где получил политическое убежище. А тем временем Генпрокуратура обвинила его в организации покушения на кемеровского губернатора Тулеева и объявила в международный розыск.

В этой загадочной эпопее есть лишь одна нестыковка – если травлю Живило развязал Дерипаска, то откуда взялся здесь Абрамович?

В едва ли не единственном интервью, данном российской прессе, сам Живило довольно прозрачно намекал, что воевала против него некая группа, имевшая «самое серьезное влияние» на тогдашнего главу президентской администрации Александра Волошина. («Обращаешься в милицию, прокуратуру, ФСБ за содействием, а тебе все показывают наверх».) Правда, называть конкретные фамилии он отказался, сославшись на свою безопасность. Но ответ понятен и без того; в начале 2000-го Дерипаска в членах Семьи еще не значился.

Люди знающие говорят, что в реальности дело было так: когда Абрамович купил за бесценок заводы Черного, он сразу же, с присущим ему размахом, ринулся создавать масштабную алюминиевую империю.

Однако большинство профильных предприятий – Саянский алюминиевый, Самарский металлургический – к тому моменту находились уже в руках Дерипаски. Связываться с таким крупным игроком раньше времени Абрамович не спешил; следовало сперва набраться сил, заполучив активы разрозненные и желательно проблемные.

НкАЗ оказался именно такой вот легкой добычей; Михаил Живило как раз находился тогда в состоянии войны с Тулеевым и Чубайсом. Было понятно, что работать ему все равно не дадут; тут-то весь в белом и нарисовался Роман Аркадьевич.

По рассказам очевидцев, переговоры поначалу продвигались вполне успешно, но потом зашли в тупик. Камнем преткновения стала довольно смешная по их масштабам цифра – 5 миллионов долларов.

И хотя друзья советовали Живиле не жадничать и соглашаться на предложенную Абрамовичем сумму – порядка 80 миллионов – уперся тот насмерть.