Александр Хинштейн - Березовский и Абрамович. Олигархи с большой дороги

И – добавлю – совершенно правильно сделал; потому что иначе о подарке Яриханову в Чечне узнала бы каждая собака, и на этом карьеру его можно было б считать окончательно законченной.

Это был ровно тот случай, когда проценты оказывались дороже вкладов.

Впрочем, и Масхадов, и Удугов, и даже Басаев с Радуевым – людьми были сугубо прагматичными, исповедующими старый социалистический принцип: от каждого – по способности. Какой смысл было им отбрасывать протянутую руку дружбы; в хозяйстве – все пригодится; каждое лыко – в строку; надо просто трезво оценивать потенциал всякого конкретного доброхота.

Промысел, на котором в итоге сосредоточил свои усилия Березовский, не отличался особой чистоплотностью, но зато давал стабильный доход, как финансовый, так и политический.

Начиная с декабря 1996-го зам. секретаря Совета безопасности вплотную принимается заниматься освобождениями заложников.

Бич этот захлестнул Чечню сразу после исхода российских войск. Если раньше людей похищали исключительно с целью бартера (такса фиксированная: за одного федерала давали одного боевика), это был, так сказать, процесс натурального обмена, то теперь в права вступала новая экономическая формация. Отныне все решали исключительно деньги.

Так на исходе ХХ века в двух тысячах километрах от Кремля пышным цветом зацвела работорговля, о которой знали мы прежде лишь по пожелтевшим приключенческим романам – «я не Негоро, меня зовут Себастьян Перейра».

Почти ежедневно в республике стали пропадать люди, за освобождение которых с родственников требовалась немалая сумма. В случае отказа – жертву безжалостно убивали.

Купля-продажа живого товара превратилась в Чечне едва ли в не самый доходный промысел. Занимались им все, кому не лень – от бригадных генералов до мелких уголовников. Игра стоила свеч – цены на заложников росли со скоростью света.

После того как осенью 1996-го правительство Берлускони без звука заплатило за освобождение итальянского фотографа 300 тысяч долларов, рыночные котировки резко взлетели вверх. Размеры выкупа стали доходить до миллиона-двух; абсолютный рекорд был поставлен при освобождении ельцинского полпреда в Чечне Валентина Власова – 6 миллионов долларов.

Это был нескончаемый порочный круг, натурная модель вечного двигателя с чеченским акцентом. Бандиты воровали людей, получали выкуп, а на вырученные средства вновь похищали заложников. И самое главное – разорвать этот круг никто даже не пытался, скорее наоборот.

В этом кровавом бизнесе свою долю получали все: и те, кто похищал, и те, кто освобождал…

Наконец-то Березовский нашел долгожданную свою нишу – роль главного специалиста по освобождению заложников как нельзя лучше соответствовала его имиджу. Договариваться с бандитами во спасение человеческих жизней – ни чиновникам-чистоплюям, ни кондовым силовикам это точно не по плечу, такое под силу исключительно деловым людям.

Для успеха у Бориса Абрамовича имелись все необходимые слагаемые: официальные полномочия, с одной стороны, и неформальные связи с боевиками – с другой.

Уже после своего ареста герой Кизляра Салман Радуев, сидя в «Лефортово», так объяснял секрет эффективности Березовского:

«Если бы в то время нам всем боевикам, лидерам сказали, с кем бы вы вели переговоры, из пятнадцати действующих лидеров тринадцать назвали бы сразу фамилию Березовского. Потому что он дипломат. Понимаете, мы, чеченцы, не любим, когда на нас идут силой… Он наверное лучше знает чеченцев, понимает наш менталитет… Если бы у меня в руках сегодня были бы пятьсот солдат российских военнопленных, я даже сидя в тюрьме, если бы он написал мне бумагу, попросил бы освободить их, я бы всех освободил».

Первой громкой «миротворческой» акцией Березовского стало освобождение 22 пензенских омоновцев, схваченных бандой Радуева в декабре 1996 года. Четырьмя днями позже стараниями Бориса Абрамовича все они были выпущены на волю. Якобы совершенно бесплатно.

Сколь причудливо проходили переговоры его с Радуевым, явствует из свидетельств их непосредственного участника, зам. полпреда российского правительства в Чечне Михаила Денисова, летавшего тогда в Чечню вместе с Березовским:

«Когда я доложил Борису Абрамовичу о том, что мы садимся на дагестанскую сторону, он впал в ярость и стал требовать, чтобы вертолеты были посажены именно на чеченскую сторону. Происходила удивительная перепалка с землей, потому что летчики отказывались, но Березовский настоял. Сразу после посадки меня отвели в сторону и начали угрожать расстрелом, якобы за то, что мы так долго кружили. Березовский же, не обращая на это внимания, сразу направился в дом, где ожидалось прибытие представителя Радуева. Мне стоило немалых трудов уговорить представителей чеченской стороны меня не расстреливать: спасло лишь то, что я начинал работать при Лебеде, а это имя у чеченцев было тогда свято. В итоге меня помиловали».

Ничего себе миротворчество!

Подождите, но и это еще не все.

«Подъехал огромный кортеж и нас повезли в Новые Атаги, в ставку Радуева. Там уже ждали сотни вооруженных до зубов людей. Березовский с Радуевым удалились в комнату переговоров, я остался в предбаннике. Результатом этих переговоров явилось так называемое соглашение, которое печатали на разбитой какой-то старой машинке, типа „Ундервуда“. По этому соглашению следовало, что российская сторона обязуется в обмен на освобождение сотрудников пензенского ОМОНа передать любых 10 человек из того списка, который будет предъявлен впоследствии Яндарбиевым к российской стороне».

Если вы еще не поняли, объясняю: десять человек из «списка Яндарбиева», которых чеченцы требовали передать им в обмен на омоновцев, это вовсе не жертвы режима и узники совести. Все они были уголовниками, отбывающими наказания в российских лагерях, и выпускать их на свободу – было уж как минимум противозаконно.

По прошествии десятка лет, однако, Борис Абрамович пытается выставить все совсем в ином свете. В интервью моему другу Андрею Караулову он уверяет:

«Мы с ним (с Радуевым. – Авт. ) проговорили четыре часа. И он в конечном счете обещал освободить (омоновцев. – Авт. ), прося меня освободить одиннадцать чеченцев. Я сказал, что не смогу этого сделать. Если они не совершили тяжких преступлений, я готов обещать, но если они совершили тяжкие – я не смогу это сделать. Он сказал, что они дадут список, и я обещал самым серьезным образом этим заняться, если он освободит одиннадцать наших человек».

Между тем Генпрокуратура, которая не первый год ведет дело в отношении Березовского, доподлинно установила совершенно иное. Все освобожденные из мест заключения граждане были осуждены как раз за тяжкие и особо тяжкие преступления.