Джим Лоувелл - АПОЛЛОН-13

– Сегодня в Нью-Йорке классный вечер, - подшучивал с телевизионщиками и зрителями Каветт, пока его гости вступали в разговор, - Погодка, чтобы бегать за девушками. Кстати, раз уж речь зашла о девушках, а вы знаете, что наш первый астронавт-холостяк сейчас на пути к Луне? Это Суиджерт, не так ли? Он из тех парней, которые говорят, что у них есть девушка в каждом порту. Может быть, может быть… Но, мне кажется, он наивный оптимист, если надеется встретить нейлоновые чулки и Херши-бары на Луне, - аудитория захохотала, - А Вы читали, что этот старт смотрело на три миллиона зрителей меньше, чем предыдущий? На следующий день здесь побывал полковник Борман и согласился, что космические запуски потеряли свою привлекательность. Хотя справедливости ради надо сказать, тогда был прекрасный день и многих не было дома, а другие думали, что это был повтор летнего запуска, - и аудитория опять рассмеялась.

Пока Каветт говорил, директор студии новостей закончил считать от десяти до одного, и в тот момент телевизионная картинка ток-шоу сменилась ярко-красным заголовком «Аполлон-13» и синими словами «Экстренный выпуск». А секундой спустя появилось лицо Бергмана.

– На космическом корабле «Аполлон-13» произошли неполадки с электричеством, - начал он, - Экипаж вне опасности, но без всяких шансов на лунную высадку. Через несколько секунд после осмотра лунного модуля «Водолей» Джим Лоувелл и Фред Хэйз переместились обратно в командный модуль и затем доложили, что они услышали звук громкого удара, сопровождавшийся потерей питания от двух из трех топливных элементов. Они докладывают, что видят вытекающее из корабля топливо, очевидно, кислород и азот, а также, что датчики этих газов показывают ноль. Центр управления полетом приказал астронавтам выключить энергопитание корабля и не включать до тех пор, пока не будет найдено решение проблемы: как безо всех трех топливных элементов запустить маршевый двигатель для возвращения на Землю. Другая очевидная проблема - определить потерю дыхательного кислорода в командном модуле. Центр управления подтвердил серьезность положения. Повторяем, астронавты «Аполлона-13» не находятся в непосредственной опасности, хотя сам полет может закончиться.

Так же как появился, Бергман быстро исчез с экрана, и снова появилось изображение счастливого Дика Каветта. В студии новостей возобновилась суматоха. У опытного космического экипажа было гораздо меньше причин для оптимизма, чем прозвучало в этом репортаже. Астронавты «не находятся в непосредственной опасности»? Такова была политика «НАСА» - не расстраивать слушателей. Как можно не находиться в непосредственной опасности в четверти миллионах миль от дома, когда неясно, сколько осталось кислорода? Было очевидно, что прогноз Агентства должен вскоре измениться. Когда можно обойтись словом «неполадки», официальные представители «НАСА», до поры до времени, старались избегать слова «опасность». Нью-Йоркская студия уже была на телефонной связи с корреспондентом в Хьюстоне Дэвидом Снеллом, который передавал последние сообщения Агентства. И на прямой эфир в студию уже вызвали консультантов из «Норт Америкэн Роквелл», бывшей «Америкэн Авиэйшн» - компании-создателя космического корабля «Аполлон».

По всей студии начали звонить телефоны с последними новостями от корреспондентов из Хьюстона. Команда новостей хватала трубки, слушала сообщения и передавала их Бергману. Всего через несколько минут после первого, сдержанно оптимистичного репортажа перед ведущим новостей лежал новый прогноз, который сильно изменился и не в лучшую сторону. По последним утверждениям «НАСА» командный модуль был полностью лишен воздуха и питания. Астронавты, как оказалось, должны покинуть корабль и перейти в лунный модуль, а их жизни, как теперь признавало Агентство, находятся в серьезной опасности.

Неподалеку от Бергмана директор готовил операторов к повторному выходу в эфир. Очевидно, сегодня вечером больше не будет Дика Каветта.

Джим Лоувелл был на ужине в Белом Доме, когда сгорел его друг Эд Уйат.

На самом деле, это был не совсем настоящий ужин: несколько бутербродов, апельсиновый сок и безвкусное вино на длинных столах в Зеленом Зале. Просто солнце уже село, а формально в тот день Лоувелл еще не ел и время было близко к ужину.

Эд Уайт не сгорел в прямом смысле этого слова. Он отравился дымом прежде, чем огонь добрался до него. Самое позднее, за пятнадцать секунд до появления открытого пламени он со своим командиром Гасом Гриссомом и астронавтом-новичком Рождером Чаффи стал жертвой попавших в легкие ядовитых испарений. В конце концов, такой исход был лучше. Никто не знает, насколько горячо было в кабине корабля, но, учитывая атмосферу из чистого кислорода, скорее всего, не меньше 700 градусов (ПРИМ.ПЕРЕВ.- здесь и далее температура указывается по шкале Цельсия). При такой температуре медь накаляется докрасна, алюминий плавится, а цинк горит пламенем. У Гаса Гриссома, Эда Уайта и Роджера Чаффи, состоявших всего лишь из кожи, волос, мяса и костей, не оставалось никаких шансов.

В момент катастрофы Джим Лоувелл не мог этого знать. Вскоре он узнает, но тогда - не знал. В тот момент у Лоувелла была конкретная работа, которая состояла в том, чтобы ходить туда-сюда, общаться и пожимать руки. Вокруг собралось много важных шишек, поглощавших бутерброды и напитки, а Лоувелл должен был приветствовать каждого из них. Полученное по почте приглашение было весьма специфично в отношении этой части его работы:

«Зеленый и Синий Залы для индивидуальных встреч и рукопожатий с послами», - говорилось в нем. Там не было сказано: «Вы приглашены сюда на ужин». Вместо этого там было написано: «Вы приглашены для развлечений». Не более многословно там было сказано: «Имейте в виду, Вы приглашены работать на публику».

Конечно, Лоувеллу было не впервой принимать участие в таких ужинах, поэтому прямота приглашения его не удивила. Это было почти то же самое, что астронавты называли «посидеть в кабаке»: приезжал сенатор штата или коммерсант, которые хотели, чтобы на приеме крутились космонавты, и «НАСА» посылала на вечеринку одного или двух членов космического отряда позировать для фото и, вообще, поулыбаться. Для этого годились все астронавты, но Лоувелл был особенно хорош. Рост - 180 см, вес - 77 кг, по представлениям шишек Среднего Запада он являл собой легендарный образ астронавта, с которым можно щелкнуться на фото и пополнить фотогалерею на стене своего кабинета. Этим вечером возможностей для фото будет предостаточно. В приглашении указывалось начало мероприятия 17:14 (на самом деле было написано 5:14), а завершение - не позднее 6:45. Было неясно, что Белый Дом хотел достичь дополнительными 60 секундами, но Лоувелл и остальные астронавты должны были отработать на публику ровно 91 минуту, на которые их пригласили, и лишь потом можно было насладиться Вашингтоном.