Владимир Пятницкий - «Лев Толстой очень любил детей...»

Петрашевский, выйдя с каторги, с 1856 года живет в ссылке, сперва в Шушенском, а в 1862 году в Красноярске — но это совершенно неважно.

Пятницкий и Доброхотова-Майкова делают из этого исторического материала прекрасный многослойный текст, приводят в него ссыльного из Сибири, сталкивают с бывшим сидельцем, и над всем этим витает гарь неминуемой революции двоечников — один недопонял, другой не осознал, «декабристы разбудили Герцена. Герцен развернул революционную агитацию. Ее подхватили, расширили, укрепили, закалили революционеры-разночинцы, начиная с Чернышевского и кончая героями “Народной воли”» [35] Ленин В. И. Памяти Герцена // Ленин В. И. Полное собрание сочинений — М.: Политиздат, 1968. Т. 21. С. 261. .

Особенно интересно, что обычным читателем в начале 1990-х «Веселые ребята» воспринимались как анекдоты, сочиненные Хармсом. В части изданий они прямо приписывались Хармсу.

Причина тут проста — книжный дефицит и малая начитанность подлинными произведениями Хармса (в том числе и у пиратских издателей). Но это еще что, несмотря на прошедшие годы, в 2018 году в «Литературной газете», на ее некогда легендарной полосе «Клуб 12 стульев» (а это была юмористическая полоса) были напечатаны пять историй (№ 35, 21, 50, 28 и 49). И подписано это было, как ни удивительно, «Даниил Хармс» [36] Хармс Д. Из литературных анекдотов // Литературная газета, 7 ноября 2018. .

Это значит, что они окончательно фольклоризовались, как и сам оригинальный Хармс.

В каком-то смысле они стали «лучше» Хармса.

Виктор Сукач, исследователь творчества Розанова, вспоминал, что хохотал вместе с Венедиктом Ерофеевым при чтении этих историй. Но Ерофеев чрезвычайно любил Хармса и, обладая прекрасным слухом, сразу определил, что авторство остается не за Хармсом. Правда, среди предположительных авторов в кругу Ерофеева называли Эдуарда Лимонова [37] См. стр. 74. .

Не зря Михаил Веллер предварил свою лекцию «Русская классика как апокриф», прочитанную в 1990 году в Туринском университете, своего рода байкой-эпиграфом: «Когда-то, давно-давно, в общежитии филологического факультета Ленинградского университета, будучи студентами-первокурсниками [38] Тут явный анахронизм: согласно доступной биографии Веллера он поступил на первый курс филологического факультета Ленинградского университета в 1966 году, а корпус текстов Доброхотовой-Майковой и Пятницкого закончен только весной 1972 года. , мы впервые читали невесть как и кому в руки попавшие литературные анекдоты Хармса. А отчасти, может быть, и не Хармса, а Хармсу лишь приписывавшиеся. Ну, люди литературные эти истории знают давно… А поскольку мы-то были филологи-русисты 18 лет от роду и читали это впервые, то нам было особенно весело и интересно. <���…> И вот мы, студенты, вдоволь навеселившись над этими анекдотами, идем гулять по Невскому проспекту. И проходим мимо елисеевского гастронома. В том же здании — театр Акимова. А на углу такая будочка «Союзпечати», и там торгуют газетами и всякими фотографиями артистов. И в самом уголку этой стеклянной витрины — маленькие фотографии классиков русской литературы. <���…> И мы начинаем, все из себя помня эти анекдоты, час назад прочитанные, тыкать пальцами в фотографии почтенных классиков и хохотать совершенно как сумасшедшие. И прохожие, интеллигентные, культурные ленинградцы, смотрят на нас с негодованием праведным! Какие глумливые юнцы, которые тычут пальцами в светочей русской литературы и при этом топают ногами, держатся за животы, взвизгивают и утирают слезы!..» [39] Веллер М. Русская классика как апокриф // Веллер М. Перпендикуляр. — М.: ACT, 2008. С. 3.

Писатель и критик Владимир Губайловский тоже говорит об очеловечивании литературных богов в этой истории: «Книга вводила в оборот неподцензурного Хармса. И многие читатели и слушатели этих веселых историй мало того что были убеждены, что истории эти принадлежат самому Хармсу, но и ничего другого у Хармса просто не знали — в 70-е Хармс проходил по ведомству “детской поэзии”, несколько детских стихотворений регулярно переиздавали, а вот его основной корпус был практически недоступен.

Доброхотова-Майкова и Пятницкий резко увеличили историческую глубину пародирования, они превратили каменный генералитет русских классиков в живые движущиеся фигуры. И неподцензурность была авторам “Веселых ребят” только на руку — сарафанное радио работало замечательно, истории про “великих писателей земли русской” передавались изустно — буквально как свежие сплетни из жизни классиков. “Веселые ребята” имели важнейшую пародийную функцию — они включали классиков в пространство живой речи. И бронзовые лики теплели. И у Пушкина на лице появлялась человеческая улыбка» [40] Губайловский В. Ода пародии // Арион, 2014. № 2. С. 123. . При этом удивительно то, что одно неподцензурное произведение пародирует другое, также находящееся в устной или самиздатовской традиции.

При этом такой преданный поклонник Пушкина, как Андрей Битов, комментируя уже в наше время, все еще оставляет авторство за Хармсом. Он пишет: «“Эффект глумления”, наблюдаемый нашим летчиком при пересечении времени вспять, неоднократно испытан еще при жизни Александра Сергеевича. Вот, к примеру, свидетельство о посещении им Твери в ноябре 1826 года: “…молодой человек 16 лет встретил здесь Пушкина и рассказывал об этом так: Я сейчас видел Пушкина. Он сидит у Гальяни поджав ноги и глотает персики. Как он напомнил мне обезьяну! ” Не отсюда ли Пушкин лежит на подоконнике в анекдотах под Хармса? Хармс стилистически очень точен — ему и честь открытия этого “эффекта”. Он соединил интонацию простонародного, грубого анекдота о Пушкине (“Залез Гоголь на елку, а Пушкин залез в мох…”) [41] Вариант анекдота, бытовавший во времена Битова, в рунете 2020 года уже не ищется. Публикуем одну из его версий — несмотря на его «непечатность», это все-таки необходимо сделать, поскольку анекдот «про мох» упоминается в нашей книге уже третий раз, а многие представители постсоветских поколений (например, я. — Ред .) его не знают. Если коротко, генерал (в некоторых версиях поручик Ржевский) слышит историю: «Играет Пушкин в прятки. Его ищут-ищут и никак найти не могут. Не выдержав, кричат: Александр Сергеевич, где вы? А Пушкин им: Во мху я! ». Затем герой анекдота пересказывает ее на балу публике в варианте « Пушкин, где вы… — А он им: Вот вам х**! » с рассказами его современников» [42] Битов А. Г. Пушкинский том. — М.: ACT. Редакция Елены Шубиной, 2018. С. 20. См. также беседу с И. Сурат, опубликованную в Битов А. Г. Пятое измерение: на границе времени и пространства. — М.: Независимая газета, 2002. С. 119. .