Владимир Жириновский - Последний вагон на север

Эх, эх, а поезд мчит. Мелькают полустанки, скрываясь в морозной дали. Чахлая природа, чахлые пассажиры. А поезд стучит, а пассажиры все подсаживаются. Вот банда в Беловежской Пуще страну нашу угрохала. Они, негодяи, сварганили договор о создании СНГ и о роспуске СССР. Как страну можно распускать? Вы, идиоты? Как можно распускать страну, которую нельзя распускать, которая не распускается, ведь договор о создании СССР давно перестал существовать. Он органично вошел в Конституцию 1924 года. Та Конституция была заменена Конституцией 1936 года. Потом была Конституция 1977 года. Как вы могли после трех Конституций говорить о договоре, которого давно нет, а была единая страна — Российская империя под названием Советский Союз?

А вы, подлые твари, взяли и разрушили наше государство. Так страну рубанули на 15 кусков, что народ кровью истекает,— а им награды, они герои России. У них фонды, деньги, слава, премии. А народ мучается, над ним издеваются. А? Негодяи! Написали своими грязными, паршивыми руками договор о создании СНГ, и в этой Беловежской Пуще-чаще пропивали страну, спорили с украинским придурком Кравчуком, как произносить тосты. Тот говорил: «Давайте пить за весь договор». А наш-то пьяница: «Нет, за каждую страницу будем». И начали, скоты, за каждую страницу тосты поднимать. Пока за каждую страницу, за каждый параграф договора выпили, все, конечно, окосели. Там бы их взять тепленькими, там их сжечь бы и закопать, как с семьей царской разделались в Екатеринбурге. Нет же, выжили, только Гайдар с Ельциным окочурились. Правда, должности многие потеряли. Всех четверых следовало бы повесить. Всех четверых на четырех фонарных столбах на Красной площади или в Лужниках.

Эх, эх. Да, да! Страшно подумать. Набедокурят в стране — и послами разъезжаются, чтобы еще и внешнюю политику валить, как Козырев. Негодяй, столько наделал беды.

А мурманчане, мозги ваши замороженные, а? За него дважды голосовали как за депутата Госдумы. Надо же иметь такой низкий уровень политического сознания, чтобы врага номер 1 Российского государства избирать депутатом Госдумы. А? Что же у нас за народ? Неужели не видит он, за кого голосует, а? Эх, эх, за Козырева проголосовали, а он в Америку подался, совсем наплевал на Россию. Сколько еще нужно просвещать наших людей?

А поезд все быстрее мчит на север. Сколько вам еще тащиться в край «обетованный»? Еще суток пять, не меньше. Только Якутск прошли. Вот в Магадане вам зэки зададут жару, ох они ждут не дождутся погулять по вашим спинкам, по задницам. Ох, ох. Не все вы выдержите. Вы все утонченные натуры. Вам ведь чистую постель подавай да пару порнокассет, журнальчик полистать.

Эх, эх. Поезд. Машинист, дров-то хватит тебе? А, кочегар? Ребятушки, подкиньте дров, парку поддайте. Да давайте от Магадана до Анадыря без остановок. Что уж останавливаться? Чай, дотянут, не подохнут. Ни от голода, ни от холода. Дровишек хватит. Так стучат теплушечки, поезд наш ползет все дальше от Москвы. Бывший мэр столицы, он не сел в ваш поезд. Он, наверное, хочет сесть в другой поезд, ему в Лондон или австрийский Тироль лучше поехать. Он больше по европам любит. В Баден-Вюртемберг, может быть, поедет, там мэром станет, там тепло, юг все-таки.

Эх, эх. А Виктору Степановичу лучше было бы в Оренбург отправиться, на родину. Оренбургский он. Оренбургские степи. Екатерину Федоровну, супругу, накрыл бы оренбургским платочком, и попивали бы они чай, на гармошке играли, московские сказки вспомнили бы. Видать, не судьба, отмучился служивый.

А куда задевался Сосковец? А? Что деньжат нам не подбросил? Есть деньги — дай денег немного. Каждый месяц на партию нужно 20 миллиардов рублей (в ценах до 1998 года. — Примеч. ред.). А где мне взять? А где мне взять такую тещу, чтобы купила «Жигули», чтобы никто не догадался, что... Кто друзья у Олежека? Кто враги? Собчак. Все, перестал быть мэром, сбежал в Париж, кончилась его власть, не выдержал и умер.

Кто еще? Где еще наши друзья? Стерлигов где, генерал? Где твой «Русский национальный собор»? А? Где памятник Василию? Где памятник? Мы же помним, а ты уже забыл про памятник.

Баркашов, где твое движение «Русское национальное единство»? Иванов, где твоя партия? «Русская партия национального единства». Скуратов, где твой «Российский народный фронт», а? Убожко, где твоя «Консервативная партия»? Ни «Российского единства», ни «Согласия»? А? Раскудахтались, куры дохлые. Яйца нести не можете, нет у вас партий, нет у вас ничего и не было. Всем отметиться захотелось на политическом небосклоне. Полторанин, ты где? Ты же русский мужик из Казахстана, ты же знаешь, как живется русским в Средней Азии. Ну, восстань, помоги, спаси русских. В тюрьмах сидят. А? Издеваются над ними. Но молчишь ты, «демократ». Коммунистом ты не был, в «демократы» записался.

Ну, кого еще пошерстить, а? Всех ли я вспомнил, которые ничего не могут: ни говорить, ни писать, ни реформы проводить, ни выпивать, ни с бабой переспать, ничего не могут, болеют. Болеют с головы до пят. Из ЦКБ (Центральная клиническая больница в Москве. — Примеч. ред.) не вылезают. Все шунты им ставят. Все у них вечно разваливается. Прожрали, пропили все. Эх, эх.

Вот Шеварднадзе отмучался. Сместили, в отставку подался и умер. Абхазия не хотела в Грузии оставаться, Аджария не хотела, Осетия не хотела. Там где-то азербайджанцы живут, где-то армяне, скоро турки понаедут. Что осталось от Грузии? Вот вам и великая Грузия! И Сталина в Гори заберите, заберите его с Красной площади, надоел этот могильник. Всех заберите. Ленина в Симбирск, Сталина — в Гори. Всех разобрать по семейным кладбищам. А на Красной площади шатры поставить, столики поставить, оркестры поставить — пусть молодежь российская веселится. Площадь-то Красная — красивая, значит. Для молодежи. А Лобное место о страхе напоминает, да и могильник вдоль Кремлевской стены. Не это нам нужно.

Пусть там лучше будут гулять молодожены, пусть им под бой кремлевских курантов обручальные кольца надевают на пальцы. Сразу можно две-три сотни пар поставить, и каждый час под бой кремлевских курантов они становились бы мужем и женой, потом шли бы через Казанский собор, и там их еще священник венчал бы. Вот тогда были бы крепкие семьи. Затем молодожены спускались бы к Могиле неизвестного солдата, клали туда цветы и уезжали домой, к родителям. Вот такой свадебный обряд ввести. А у нас могильники, могильники, да тюрьмы, да больницы.

Эх, жизнь, жизнь — копейка, судьба — индейка. Да, жизнь, как детская рубашка, короткая и обмаранная. Как живешь, парень, а? Как ты живешь, средний русский парниша? Отвечает он: как желудь, кругом одни дубы, каждая свинья тебя сожрать хочет. А я хочу вам обо всем правдиво рассказать, дать возможность подумать, зову к себе и в то же время не хочу влезть в ваши души без спросу. Но прийти, постучавшись, без наглости, без хамства. Не пойдете со мной, что делать, оставайтесь. Идите к другим — значит, таков ваш выбор. Но постарайтесь понять, осознать, прочувствовать, проанализировать, увидеть.