Артур Дойль - Опасная работа

Среда, 10 марта

Северный ветер помешал нашему отбытию. Ветхое «Затмение» показалось в гавани. Оно величественно проплыло мимо в клубах пара, приветствуемое всеми судами [49] «Затмение» считалось лучшим китобойным судном Питерхеда. Построенное для Греев в 1860 г. «Затмение» сменила в 1872-1873 гг. «Надежда». . Я поднялся на борт, где встретился с капитаном Дэвидом [50] Дэвид Грей являлся также видным натуралистом и авторитетом во всем, что касалось Арктики. Работавший в те годы под его началом младший Грей, Александр, видимо, и имеется тут в виду. В 1838-м он принял под свое начало не раз упомянутый Конан Дойлом «Эрик». , Алеком и Крэббом. Вечером был на берегу, где сразился в «капитана» [51] Может быть, имеется в виду популярная в трактирах игра «капитанша». и имел честь обыграть Крэбба в бильярд. А ведь он знаменитость среди здешних бильярдистов. Забыл перчатки и трубку в курительной.

Четверг, 11 марта

Великий день для Лейта [52] Неясное место. Лейт – эдинбургский порт, откуда постоянно отправлялись китобойные экспедиции. . Корабли начали свое движение после завтрака, прочь из Леруикского пролива. Это было прекрасное зрелище – ясное, безмятежное небо, и суда одно за другим трогаются под аккомпанемент клацающих якорных цепей. Каждое уходящее судно трижды приветствовали остающиеся. Мы с капитаном отправились на берег, и я вместе с матросами занялся поисками этой несчастного скотины, Джека Вебстера.

Наконец нашли, впятером протащили его, отчаянно кусающегося, по главной улице Леруика, и погрузили на судно. Моей задачей было удерживать его и не давать спрыгнуть за борт. Около часа мы снялись с места и начали петлять между островов, пока около семи не бросили якорь в маленькой бухточке, неподалеку от «Ян-Майена», «Эрика» и «Активного». С «Ян-Майеном» мы от самого Леруика состязались в скорости и, опередив его, встали почти впритык к «Эрику» [53] «Являлось обычной практикой, – отмечает Дуглас Гарден из Шетландской библиотеки, – отплывая из Леруика, бросать якорь чуть севернее для более четкого распределения служебных обязанностей среди матросов и установления вахтенного расписания перед тем, как приступить к штурму Атлантики». В своих записках от 1874 года Маркем выдвигает другую шутливую причину остановки: «Обычно отплытие китобойного судна ознаменовывалось полной неспособностью команды нести службу вследствие обильных возлияний с друзьями и знакомыми, в которых усердствовали матросы, и многочисленных стаканов со спиртным, выпитым ими за успех экспедиции». . Обсуждали с Маклеодом [54] Джон Маклеод, старший механик «Надежды». и капитаном возможность достичь полюса уже к вечеру. Все уверены, что прежде курс выбирали неправильно [55] Важнейшей целью того времени, сопряженной с огромными трудностями, было пробиться к полюсу на север. «Между Гренладией и Шпицбергеном, – писал Конан Дойл в «Обаянии Арктики», – путь следующему на север преграждает гигантский ледяной риф, в научной терминологии называемый “палеокристаллическим морем”, а китобоями на более экспрессивном англо-саксонском – “барьером”». На это замечание Конан Дойла отозвались Дэвид Грей, Альберт Гастингс Маркем, впоследствии контрадмирал, командовавший кораблем «Сторожевой» в британской арктической экспедиции 1875-1876 гг., а также его кузен Клеменс Маркем, почетный секретарь Королевского географического общества и автор труда «На пороге неведомого» (1873). Все трое соглашаются с Конан Дойлом, с оговорками относительно возможностей обойти «барьер» и достигнуть полюса. Несмотря на многочисленные попытки, прошло лет тридцать, пока экспедиция, ставившая перед собой эту задачу, была признана успешной. Американский адмирал Роберт Пири и его товарищи достигли полюса на санях в 1909 г. В мае 1910-го Конан Дойл произнес речь на завтраке в честь последнего: «Сочинители романов всегда имели зуб на естествоиспытателей, – сказал он. – Ведь раньше земной шар представлял собой сплошные белые пятна, пустоты, которые романист волен был заполнять плодами своей фантазии. Но благодаря неуемной и злостной энергии нашего гостя и подобных ему джентльменов пустоты эти теряют протяженность, сокращаются, и воображению сочинителей скоро негде будет развернуться». : путь к полюсу должен пролегать в открытом море, а не в тесной трубе, становящейся чем дальше, тем у́же и со всех сторон теснимой льдами, как мы это наблюдаем в Девисовом проливе [56] Эту же точку зрения Конан Дойл высказал в декабре 1883 года, выступая в Обществе литераторов и ученых Портсмута. .

Пятница, 12 марта

Вынуждены простоять весь день из-за ветра, предвещающего шторм, хотя барометр и показывает «ясно».

Полное бездействие. Суша представляет собой гряду пологих холмов торфяников и редких домишек под соломенной кровлей. Вечером капитан отправился на «Эрик». Похоже, они рыбачили, мы же с помощником и матросами за неимением хорошей наживки сошли на берег, чтоб набрать раковин. Почти стемнело, так что раковин мы не нашли, а, постучавшись в одну из хижин, попросили о помощи. Хижины здесь убогие, у эскимосов и то жилища лучше: в каждом доме на потолке квадратное отверстие, через которое наружу идет дым от очага в середине помещения (топят его торфом). Но люди здесь приветливые. Встретили в этом варварском месте девушку [57] «Чудные дикие добродушные люди, – писал Конан Дойл в «Приключениях и воспоминаниях». – На корабль меня сопроводила длинноволосая девушка с факелом в руке, потому что в темноте здесь легко провалиться в торфяную яму. Как сейчас вижу ее перед собой – грива спутанных черных волос, голые ноги, забрызганная грязью нижняя юбка и первобытная красота черт, освещаемых холодным светом факела». – хорошенькую, хотя и застенчивую. Добыли себе на наживку двустворчатых моллюсков, после чего, воспрянув духом, и удалились – по пояс в грязи. Вечером к нам подъехал таможенный катер, и умиротворить лейтенанта смогла лишь плитка табаку, врученная ему в качестве подарка. Капитан раздосадован тем, что мы застряли в этой дыре. Давление в барометре продолжает стоять высоко.

Суббота, 13 марта

Ветер и сильный дождь. «Активный» и «Ян-Майен» уже отбыли. Вскоре мы последуем их примеру. Матросы выбирают якорную цепь, распевая «Прощай и до свидания» [58] Песня о моряках, отправляющихся в Ливерпуль и оставляющих своих подружек. Начальные строки песни: «Плывем домой, в родной наш Ливерпуль, и к черту всяких девок». . Красивая песня. За бортом умеренные волны. На полных парусах прошли между островов, оставив самый северный из них справа: оконечность его – причудливые скалы, называемые Стога Рамна [59] Шхеры к северу от массива Шетландов. Ныне орнитологический заповедник. .