Геннадий Соколов - ГРУ против МИ-5 и ФБР. Скандал-63

Первый секретарь ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущев без труда понял, что лидерство в освоении космоса сулит советской державе отличные дивиденды в идеологической борьбе с Западом. Победа в космосе должна была укрепить первенство «самой прогрессивной в мире» социалистической системы. И «космонавту номер один», члену КПСС Юрию Алексеевичу Гагарину партийным руководством страны было поручено активно пропагандировать во всём мире «победоносные идеи Великого Октября».

Не успев толком отчитаться перед своим «крёстным отцом», академиком Сергеем Павловичем Королёвым, автором советской программы освоения космоса, о проведённом полёте, новоиспечённый майор ВВС Гагарин был отправлен партией и правительством путешествовать по свету. Весь мир должен был узнать о выдающихся достижениях СССР в области науки и техники, о «семимильных шагах развития мирового коммунизма».

То, что сначала казалось Юрию Гагарину отдельным поручением, быстро превратилось в постоянную работу. Целых пять лет военный лётчик и первый в мире космонавт будет оторван от своей любимой работы. За эти годы он объедет с пропагандистскими поездками полсвета, но не совершит ни одного полёта.

В конце концов он пожалуется на свою жизнь самому Королёву. Тот пообещает Гагарину очередной полёт на новом корабле «Союз». Но академик вскоре умрёт. На первом «Союзе» полетит Комаров. И разобьётся из-за отказа парашютной системы корабля. В следующем году возобновит наконец свои лётные тренировки и сам Гагарин. Но его спарка на МИГе с полковником Серёгиным разобьётся в первом же тренировочном полёте.

До того злосчастного дня оставалось семь лет. И «космонавт номер один» завоёвывал Лондон, нет, не идеями превосходства социализма над капитализмом, а своей простотой, скромностью, мужеством и человеческим обаянием.

Под занавес английского визита Юрия Гагарина готовился большой приём в советском посольстве. От имени посла Евгений Иванов направил официальные приглашения Стивену Уарду и Джону Профьюмо с супругой.

На приеме советский разведчик надеялся закрепить свое знакомство с министром. Ему тогда ещё было невдомек, что приём сведет его не столько с самим Профьюмо — он будет весьма сдержан и неразговорчив с ним, — сколько с его очаровательной супругой, контакты с которой, начавшись в Кливдене, окрепнут на приеме в посольстве и принесут вполне конкретные результаты в недалеком будущем.

Пожалуй, ни один из официальных советских раутов в Лондоне не собирал такого количества гостей, как тот июльский приём в честь Юрия Алексеевича Гагарина. Несмотря на отпускной период, все залы старинного посольского особняка на Кенсингтон Пэлас Гарденс были переполнены.

В центре всеобщего внимания был, естественно, сам Гагарин. Юрий Алексеевич накануне побывал на приеме у Ее Величества королевы Елизаветы II в Букингемском дворце. Неслучайно поэтому вопросы многих англичан касались именно этого события в насыщенной программе визита советского космонавта.

— Как прошел прием у королевы, мистер Гагарин? — спросил кто-то из гостей на приёме.

— Как прошел? Очень хорошо, — ответил Юрий Алексеевич. — Беседа была непринуждённой и оживлённой.

— Я чуть было не опростоволосился на этом приеме, — признался потом по секрету Гагарин. — За обеденным столом в Букингемском дворце было столько приборов. Я не знал, какой взять…

Юрий рассмеялся и добавил:

— Выручила королева. Увидев мое замешательство, она заметила: «Я и сама порой их путаю».

Неловкость и смущение гостя за столом как рукой сняло. И Гагарин спокойно взял не тот прибор. Официант хотел было исправить положение и вмешаться. Но Елизавета II тут же жестом остановила его и, улыбаясь, заметила:

— Ему всё можно. Он — небесный!

Может быть, именно вследствие этого незабываемого эпизода у Юрия Алексеевича Гагарина остались от встречи с английской королевой самые тёплые воспоминания.

Тем временем прием в советском посольстве на Кенсингтон Пэлас Гарденс продолжался.

Иванов обходил гостей, обмениваясь впечатлениями или обсуждая накоротке последние международные события. Задачи познакомиться с гостями уже перед ним не стояло. Практически все приглашённые были ему в большей или меньшей степени известны. И он знал, кому стоит уделить больше внимания на этот раз, а кого просто обойти.

— У вас очаровательная шляпка сегодня, — обратился Иванов к Валери Хобсон.

— Вы удивительно внимательны, кэптен, благодарю вас. Эту шляпку я делала на заказ. У меня есть знакомая модистка, она прекрасная мастерица шить дамские шляпки.

Британская кинодива — Валери Хобсон

Как выяснилось из общения с супругой военного министра Профьюмо, помимо дамских шляпок, Валери Хобсон была весьма неравнодушна к спиртному.

— У вас пустой бокал, сударыня, — обратился к ней Иванов, — не хотите ли чего-нибудь выпить?

— Водку, только русскую водку, дорогой Юджин. У нее восхитительный вкус. Должна вам признаться, я просто обожаю вашу «Столичную».

Как патриот своей Родины, Иванов был горд и счастлив. Русской водке, если верить историкам, в 1961 году пошел 428-й год. Первые «царёвы кабаки», с которых началась на Руси торговля водкой, появились в Москве в 1533 году. В ходу за эти четыре с лишним века были разные водочные марки. В народе запомнились московские «Вдова Попова», «Братья Смирновы», нижегородский «Долгов»…

Однако становление русской водки было бы невозможно без трудов великого русского химика Дмитрия Менделеева. Это он определил оптимальное соотношение объема и веса спирта и воды в водке, что долгие годы являлось «крепким орешком» для винокуров.

Водка «Столичная», которая так понравилась Валерии Хобсон, была создана ленинградским мастером Виктором Григорьевичем Свирида в 1938 году. Ее первая серийная бутылка была разлита в военном сорок первом в блокадном Ленинграде.

Экспорт «Столичной» за рубеж начался в 1949 году. А в 1954-м она получила международное признание. При так называемом «слепом тестировании» «Столичная» победила знаменитую марку «Смирнофф».

Однако вплоть до 70-х годов прошлого века, до заключения контракта с американской компанией «Пепсико», поставки этой популярной водки на Запад были ограничены. Спрос значительно превышал предложение. Советскому разведчику это было на руку. Он недостатка в «Столичной» не испытывал.

«Это же прекрасно», — подумал про себя Иванов, наливая Валери Хобсон бокал русской водки. Он без труда сообразил, как можно будет позднее использовать для дела это увлечение министерской жены национальным русским напитком.