Геннадий Соколов - ГРУ против МИ-5 и ФБР. Скандал-63

Официальный диалог шёл через советского посла в Вашингтоне Анатолия Добрынина, а неофициальный — через резидента КГБ в Вашингтоне генерала Александра Феклисова. Войдя в контакт с братом американского президента Робертом Кеннеди и установив с ним доверительные отношения, вашингтонская резидентура КГБ через специально установленный канал прямой связи обеспечила непосредственный выход премьера Хрущёва на президента США.

Но Феклисов действовал уже, что называется, на «вспаханном поле». Целину же осваивал в самый ответственный период Карибского кризиса незаслуженно забытый руководством страны Георгий Никитович Большаков — рядовой офицер резидентуры ГРУ в Вашингтоне.

Именно он сделал то, за что другие получили впоследствии и ордена и звезды на погон. Он, несмотря на недальновидный, ошибочный запрет резидента, все же установил тайный канал связи с братьями Кеннеди. Сделал это вопреки руководству вашингтонской резидентуры ГРУ, нарушив приказ и тем самым обрекая себя на неизбежную опалу.

Большаков в Америке, как и Иванов в Англии, словно близнецы-братья, действовали вопреки уставу, на свой страх и риск. Но с одной благородной целью — служения Родине в самый драматический момент ее истории. Они были уверены в своей правоте, поэтому и шли наперекор начальству. И оба добились поставленных целей.

О действии этой «горячей линии» Большакова — Феклисова Иванову рассказали, когда он уже вернулся в Москву. Тогда же от своих друзей из Генштаба он узнал и о том, насколько близки мы были к началу военных действий друг против друга. Даже когда Кеннеди получил от Хрущёва послание, в котором советский премьер соглашался вывести с острова все ракеты, если Соединенные Штаты Америки дадут гарантии невмешательства во внутренние дела Кубы, и, казалось, мирное разрешение конфликта было обеспечено, война чуть было не взорвала эти хрупкие шансы на мир.

Утром 27 октября советской ракетой «земля-воздух» над Кубой был сбит американский разведывательный самолет У-2. Пилотировавший его майор Андерсон стал первой жертвой блокады. Этот случай всколыхнул Пентагон. Генералы требовали от президента США нанести по «комми» ответный удар. Джон Кеннеди с огромным трудом сдерживал их натиск.

По «горячей линии» Феклисова — Кеннеди в Кремль 27 октября было передано полное тревоги послание американского президента. «На меня, — писал он, — оказывается сильное давление. Так может начаться война». Получив это сообщение из Вашингтона, Хрущёв был всерьёз напуган. Он немедленно в ночь на 28-е приказал советским кораблям взять курс на родину. Ракеты и ядерные боеголовки к ним также возвращались домой. Часы войны были повёрнуты вспять и начали отсчитывать первые минуты мира.

В ту ночь на 28-е, вместо того чтобы радоваться благополучному разрешению конфликта, Иванов был вне себя от ярости. Он чувствовал себя униженным и оскорблённым. Так обмануться в руководителе собственной страны! Хрущёв уступил американцам! Испугался! Приказал нашим ребятам отступить! Эти горькие мысли не давали ему покоя.

На чём свет стоит он клял не только своих, но и правительство Гарольда Макмиллана, которое, сделав ставку на силу Вашингтона, тоже выиграло игру. Евгений Михайлович был уверен, что Советский Союз оказался в проигрыше и американцам, и англичанам. Такое унижение Иванову было трудно перенести.

Вернувшись из Кливдена в Лондон уже под утро, он заехал в посольство. Никто из его работников в ту памятную ночь не ложился спать. Утром военный атташат в полном составе был ещё на ногах. Ребята в предельном напряжении проработали круглые сутки, не покидая своих служебных кабинетов.

Увидев Иванова, генерал Павлов уставшим голосом проговорил:

— Отправляйся отдыхать. Женя. Никаких докладов от тебя мне сегодня уже не нужно. Сам знаешь, чем дело обернулось.

Дома он выпил стакан водки, чтобы заглушить чувство стыда и унижения, и повалился спать.

Надо сказать, что не только для Евгения Иванова, но и для многих других офицеров Советской Армии октябрь 62-го года стал символом проклятья. Он выпукло и ярко показал нашу слабость перед военной мощью Соединенных Штатов. Вот почему именно с Карибского кризиса берёт свое начало широкомасштабная программа наращивания советских ядерных и ракетных вооружений.

Карибский кризис обошёлся Никите Сергеевичу Хрущёву потерей кремлевского трона. Очень скоро Леониду Ильичу Брежневу без особого труда удастся сколотить группу заговорщиков и, убрав самодовольного первого секретаря в 1964 году на октябрьском пленуме ЦК КПСС со всех руководящих постов, взять бразды правления страной в свои руки.

Военно-промышленный комплекс и партократия, новым лидером которой стал Брежнев, немедленно возьмут курс на достижение стратегического паритета между СССР и США. Радужные планы Хрущева догнать и перегнать Америку по производству мяса, молока и масла будут положены под сукно. Гонка вооружений получит невиданный новый импульс.

Десять лет спустя, добившись наконец военно-стратегического паритета с США, амбициозная советская партократия продолжит изнурительную гонку, теперь уже за достижение военного превосходства над Соединенными Штатами. Это ввергнет в конце 80-х годов измотанную постоянными лишениями страну в жесточайший экономический кризис. Он приведёт к крушению коммунистических режимов в Европе, к мучительной агонии тоталитарной системы и в конце концов — к распаду некогда могущественного Советского Союза.

Под утро 28 октября Иванов наконец заснул у себя на квартире. Устав за неделю, он спал и не знал ещё, что, хотя минувшей ночью успешно разрешился один серьёзный кризис, к сожалению, возник и другой.

Поздним вечером 27-го в лондонском Сохо, в «Клубе полуночников», произошла стычка между двумя темнокожими любовниками Кристины Килер. Её новый ухажёр из Вест-Индии Джон Эджекомб затеял драку с бывшим поклонником девушки Алоисом Гордоном по прозвищу «Счастливчик». Джонни ножом рассёк «Счастливчику» лицо. В больнице ему наложат семнадцать швов. После кровавой драки в баре возникнет паника. Чтобы не быть схваченной полицией, Кристина успеет сбежать с места происшествия на такси.

Без форс-мажора в жизни, увы, не обойтись. Тайный арест советской контрразведкой 22 октября 1962 года в Москве, в самый разгар Карибского кризиса, полковника ГРУ Олега Пеньковского, работавшего на британскую и американскую разведки, смешал карты не только хозяевам предателя, но и московскому Центру.

Пришлось срочно отзывать домой сотни засвеченных «кротом» агентов ГРУ и КГБ.

Под раздачу попала и лондонская резидентура советской военной разведки, в частности ее руководитель, генерал Анатолий Павлов, и капитан 2 ранга Евгений Иванов — однокашники Пеньковского по Академии Советской армии.